Дин Кунц - Ночь Томаса

В конце пирс расширялся в наблюдательную площадку. Телескопы позволяли (бросил в щель монетку, и все дела) полюбоваться проходящими мимо судами, береговой линией, пристанью для яхт в порту, находящемся в двух милях севернее.

Леди Колокольчика сидела на последней скамье, смотрела на горизонт, где серое небо сливалось с таким же серым морем безо всякой линии раздела.

Облокотившись на парапет, я прикинулся, будто изучаю бесконечный марш волн к берегу. Периферийным зрением отметил, что она не подозревает о моем присутствии, а потому позволил себе изучить ее профиль.

Не красавица, не уродина, но и определенно не простушка. Черты лица ничем не примечательные, кожа гладкая, но очень уж бледная. Короче, женщина достаточно интересная, чтобы привлечь внимание.

Но в моем интересе к ней романтика отсутствовала напрочь. Женщину окутывал ореол загадочности, и я подозревал, что секреты у нее удивительные. Меня влекло к ней любопытство, а также ощущение, что ей, возможно, необходим друг.

Хотя она появилась в моем сне о красном приливе, возможно, в нем не было ничего пророческого. И ее не ждала смерть.

Я несколько раз видел ее в Магик-Бич. Проходя мимо, мы иногда обменивались парой слов, главным образом о погоде.

Поскольку женщина говорила, я знал, что она — не призрак. Иногда я осознаю, что имел дело с призраком, лишь когда он тает в воздухе или уходит в стену.

В других случаях, когда людей убили и они приходят ко мне, чтобы я помог воздать убийцам по заслугам, они могут материализоваться с нанесенными им смертельными ранами. И если я вижу мужчину, лицо которого разнесли выстрелом в упор, или женщину с отрубленной головой в руках, мне тут же становится ясно, что передо мной призрак.

В недавнем сне я стоял на пляже, змеи жуткого света извивались по песку. Море бурлило, какой-то сверкающий левиафан поднимался из глубин, небо затянуло облаками, красными и оранжевыми, как языки пламени.

На западе леди Колокольчика, подвешенная в воздухе, плыла ко мне над морем, скрестив руки на груди, с закрытыми глазами. Она открыла глаза, когда приблизилась, и в них я увидел отражение того, что находилось за моей спиной.

Я дважды отпрянул от увиденного в ее глазах и дважды проснулся, не помня, что же мне в них открылось.

Теперь я оторвался от ограждения, подошел, сел на скамью, рассчитанную на четверых, так что мы оказались на разных краях.

Бу свернулся калачиком и положил морду мне на кроссовки. Я ощутил ногами тяжесть его головы.

Когда я прикасаюсь к призраку, будь то собака или человек, на ощупь он твердый и теплый. От него не веет могильным холодом, не исходит запах смерти.

Леди Колокольчика, в белых теннисных туфлях, темно-серых брюках и мешковатом розовом свитере с такими длинными рукавами, что в них без труда прятались кисти, по-прежнему смотрела на море и молчала.

В силу миниатюрности женщины ее состояние сразу бросалось в глаза. Широкий свитер не мог скрыть, что она примерно на седьмом месяце беременности.

И я никогда не видел ее с мужчиной.

На шее висел медальон, из-за которого я и дал ей такое прозвище: колокольчик, размером с наперсток, на серебряной цепочке. В столь пасмурный день только это простенькое украшение и блестело.

Я полагал, ей лет восемнадцать, то есть на три года меньше, чем мне. И, наверное, в силу хрупкого телосложения она скорее выглядела как девушка, а не женщина.

Тем не менее желания называть ее девушкой Колокольчика у меня не возникало. Самообладание и спокойная уверенность в себе требовали «леди».

— Вы когда-нибудь видели такое затишье?

— Надвигается шторм, — мелодично ответила она. — Перед ним — зона высокого давления. Для нее характерен полный штиль, и она сглаживает волны.

— Вы — метеоролог?

Она улыбнулась, мило и естественно.

— Я — девушка, которая слишком много думает.

— Меня зовут Одд Томас.

— Да.

Я уже приготовился объяснить, как и почему получил такое имя, без этого не обходилось ни одно знакомство, но, к моему удивлению и разочарованию, не услышал от нее привычных вопросов.

— Вы знали мое имя? — спросил я.

— Как и ты — мое.

— Но я не знаю.

— Я — Аннамария. В одно слово. Ты бы вспомнил. И давай на «ты».

— Мы говорили раньше, — я пребывал в полном замешательстве, — но, я уверен, не представлялись друг другу.

Она лишь улыбнулась и покачала головой.

Белая блестка пролетела по давящему небу: чайка летела на сушу, чувствуя приближение вечера.