Ли Чайлд - Выстрел

— Я Розмари Барр, — сказала она. — Я так рада, что вы нас нашли. Такое впечатление, что провидение за нас. Наконец-то мы сдвинулись с места.

Ричер ничего ей не ответил.

В офисе Хелен Родин не было конференц-зала. Однако Ричер решил, что за этим дело не станет. Зал потребуется чуть позже, если удастся добиться успеха. Поэтому все четверо расселись в кабинете. Хелен устроилась за своим столом, Франклин присел на краю, Ричер прислонился к подоконнику. Розмари Барр нервно расхаживала взад и вперед. Будь на полу ковер, она бы протоптала в нем дыры.

— Хорошо, — проговорила Хелен Родин. — Стратегия защиты. Как минимум мы подадим иск по медицинским показаниям. Но стремиться будем к большему. Насколько — будет зависеть от ряда факторов. В связи с чем, я уверена, мы все хотели бы выслушать мистера Ричера.

— Не думаю, — сказал Ричер.

— В каком смысле?

— Вы не захотите услышать то, что я могу вам рассказать.

— Почему?

— Потому что пришли к неверному выводу.

— Что?

— Как вы думаете, почему я сначала отправился поговорить с вашим отцом?

— Не знаю.

— Потому что я приехал сюда вовсе не затем, чтобы помочь Джеймсу Барру.

Все удивленно молчали.

— Я приехал сюда, чтобы его закопать, — сказал Ричер.

Все дружно уставились на него.

— Но почему? — спросила Розмари Барр.

— Потому что однажды он уже сделал нечто подобное. И одного раза вполне достаточно.

Ричер передвинулся и прислонился к окну, повернувшись боком, так, чтобы видеть площадь и не смотреть на собеседников.

— Наш разговор не выйдет за стены вашего кабинета? — спросил он.

— Да, — ответила Хелен. — Это беседа с клиентом. Она автоматически защищена законом. Ничего из того, что мы здесь скажем, не будет повторено за пределами моего кабинета.

— С точки зрения этики и закона вы можете выслушать и плохие новости?

Наступило долгое молчание.

— Вы намерены дать показания со стороны обвинения? — спросила Хелен Родин.

— Не думаю, что в этом возникнет необходимость, учитывая все обстоятельства. Но если будет нужно, я это сделаю.

— В таком случае мы все равно узнаем плохие новости. Мы снимем с вас показания перед судом. Чтобы получить гарантию, что новых сюрпризов не будет.

В комнате снова повисло молчание.

— Джеймс Барр был снайпером, — сказал Ричер. — Не самым лучшим, но и не самым плохим. Хорошим, компетентным стрелком. Средним во всех отношениях.

Он замолчал и, повернув голову, посмотрел вниз и налево. На новое типовое здание, в котором располагался офис по набору новобранцев. Армия, военно-морской флот, военно-воздушные силы, морская пехота.

— В армию идут четыре типа людей, — продолжал он. — Во-первых, люди вроде меня, продолжающие семейную традицию. Во-вторых, патриоты, мечтающие служить своей стране. В-третьих, те, кто просто нуждается в работе. И четвертый тип — люди, которые хотят убивать других людей. Армия — единственное место, где это можно делать на законных основаниях. Джеймс Барр принадлежал к четвертой категории. В глубине души он считал, что убивать людей здорово.

Розмари Барр отвернулась, все остальные хранили молчание.

— Но ему так и не представилось шанса, — сказал Ричер. — Когда я служил в военной полиции, то очень тщательно делал свою работу, и я узнал о Джеймсе Барре все. Я его изучал. Он овладевал стрельбой на протяжении пяти лет. Я тщательно проверил записи, касающиеся его результатов. Были недели, когда он делал две тысячи выстрелов в бумажные мишени или силуэты людей. В конечном итоге у меня получилось, что Джеймс произвел около четверти миллиона выстрелов, но ни одного — по врагу. Его не послали в Панаму в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году. Тогда у нас была очень большая армия, и нам требовалась там совсем незначительная ее часть, так что многие парни пропустили все веселье. Он был в ярости. Затем в тысяча девятьсот девяностом году случилась война в Персидском заливе. Его отправили в Саудовскую Аравию. Барр не принимал участия в операции «Буря в пустыне» в тысяча девятьсот девяносто первом году. В этой кампании по большей части были задействованы бронетанковые войска. Он в это время в Саудовской Аравии счищал песок со своей винтовки и стрелял по мишеням. После «Бури в пустыне» его перевели в Эль-Кувейт, где проводили зачистку.

— И что там произошло? — спросила Розмари Барр.

— Он сорвался, — ответил Ричер. — Вот что там произошло. Советы потерпели поражение. Ирак вернулся на свою территорию. Барр подумал и понял, что все закончилось. Он готовился к стрельбе почти шесть лет, но ни разу не выстрелил из своей винтовки в состоянии боевой ярости, и это ему уже не грозило. Между тем в его подготовке львиную долю занимало воспитание образного мышления, способности представить, как он накладывает визирные нити на свой продолговатый мозг в том месте, где спинной мозг расширяется у основания. Умения медленно дышать и нажимать на курок. И почувствовать паузу длиной в долю секунды, перед тем как пуля вылетает из дула. И еще ему рассказывали о розовом облаке, возникающем у затылка жертвы. Но он ничего этого ни разу не видел. Он не видел розового облака. А ему очень хотелось.