Тесс Шарп - Вдали от тебя

— Прости, что дерьмово повел себя с тобой, — произносит Кайл.

Беру из горки красное драже.

— И ты прости меня, — все же признаю я.

Впервые с того момента, как ступил в эту комнату, он поднимает взгляд, выражение его лица серьезное и оценивающее. Во рту пересыхает.

— Что? — Часть меня надеется, что он отведет взгляд.

Но он не отводит.

— Знаю, я обещал, что не буду поднимать эту тему. Что она рассказала мне о себе, о вас. Но в этот раз я нарушу обещание. — Он смотрит на меня, и в его взгляде появляется мягкость, которой я никогда не замечала.

— Она любила тебя, — продолжает он. — И не думаю, что ей нужно было это говорить.

Сердце замирает, грозя вырваться из груди, трепеща от слов, которые я всегда хотела услышать. Качаю головой. По щекам стекают слезы.

— Она любила тебя. Она хотела быть с тобой. Поэтому и рассказала мне о себе. Она сказала, что сделала выбор. Это ты. Она всегда выбирала тебя.

Отворачиваюсь от него, слепо глядя на городские огни, а он утешает своим молчанием, давая мне возможность выплакаться.

Позволяя наконец отпустить ее.

64

ПОЛТОРА ГОДА НАЗАД (ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ)

— Берегись! — Мина прыгает в лужу. Грязная вода забрызгивает мне всю спину.

— Господи Боже! — кричу я, крутясь волчком. — Поверить не могу, что ты это сделала.

Она широко улыбается, глядя через плечо, дождь капает ей на лоб. Зонтик она оставила на тротуаре, а сама стоит теперь посреди огромной лужи. Когда она подставляет лицо дождю и распахивает рот, внутри меня что-то обрывается.

— Иди сюда. Поиграй со мной.

— Ты иногда прям капризный ребеночек. — Она начинает дуться, но я ухмыляюсь и, пробираясь к ней, брызгаюсь водой. В самой глубокой части лужи вода достигает лодыжек. Мы поскальзываемся на грязи, брызгаясь и смеясь. Кидаемся грязью, как семилетки. Втираю комок ей в волосы, а она резво скачет вокруг меня.

Ради разнообразия, она падает первой, задницей прямо в грязюку, и, вместо того чтобы подняться, хватает меня за руку и осторожно тянет за собой. Только мы вдвоем, в грязи, под дождем, бок о бок, словно иначе и быть не может.

Мина радостно вздыхает, удерживая мою руку в своей. Кладет голову мне на плечо.

— Чокнутая. Еще пневмонию подхватим.

Прижимаясь ближе, она сжимает мою ладонь.

— Признай это. Ты и рада оказаться здесь со мной.

Прикрываю глаза, дождь капает мне на лицо, я ощущаю ее вес на себе, ее тепло проникает мне под кожу.

— Подловила.

65

(СЕЙЧАС) ИЮЛЬ

— Как самочувствие? — интересуется Дэвид.

Прикусываю губу.

— Нормальное.

— Помнишь, о чем мы договаривались? Прошло шесть сеансов. Пора, Софи.

— Может, просто поговорим о лесах?

— Именно потому, что ты скорее предпочтешь снова обсудить нападение, нежели ваши отношения с Миной, нам и нужно начать о ней говорить. Нет ничего страшного в том, чтобы начать с малого.

— Я... — замолкаю, потому что понятия не имею, чем закончить предложение, и вместо этого говорю: — Не могу прийти к ней на могилу, — потому что эта мысль пробуждает меня по ночам, вырывая из кошмаров, где я снова прячусь в лесу. — Я думала, что смогу. Навестить ее, вот я про что. Думала, что после того, как поймают ее убийцу — если поймают — станет легче. Как награда, что ли. Знаю, это тупо. Но так мне казалось.

Дэвид в раздумьях откидывается в кресле.

— Мне не кажется это глупым, — произносит он. — Почему ты решила, что тебе будет нелегко увидеть могилу Мины?

— Я просто... Скучаю... — Изо всех стараюсь держать себя в руках, но здесь я в безопасности, и мне придется сказать. Эти слова должны где-то существовать, потому что их никогда не произносили в нужное время и в нужном месте.

— Мы любили друг друга. Мина и я. Мы любили друг друга.

Обнимаю себя за плечи. Встречаюсь с ним взглядом, и одобрение, которое вижу в его глазах, развязывает узел в груди.

— Наверное, поэтому так нелегко, — заканчиваю я.

АВГУСТ

Солнце освещает клумбы с цветами. Когда папа выходит из дома на веранду, я сижу в кресле-лежаке. Снимая очки, поворачиваю к нему голову.

После нападения папа взял несколько недель отпуска. И даже сейчас ночь за ночью я слышу ритмичный стук баскетбольного мяча об асфальт подъездной площадки, когда он кидает его в кольцо у гаража, пока весь остальной мир спит. Иногда я сижу у кухонного окна и наблюдаю за ним.

Сейчас он присаживается на соседнее кресло и откашливается.

— Солнышко, мне нужно кое-что тебе сказать.

— Что-то случилось? — Я выпрямляюсь от вида того, что его губы сжались в тонкую линию.