Ила Опалова - Ловцы пыли

– Это вы… что-то сделали? Меня отравили? – заискивающе, еще не веря, спросил юноша и, прочтя в глазах больной сочувствие и любопытство, с хриплой злостью заговорил: – Ты что сделала? Говори, старая уродина! Я задушу тебя…

Борясь с болью, он замкнул широкие ладони вокруг бледно-серой шеи, с ненавистью глядя в измученные глаза своей жертвы. Женщина не сопротивлялась. Ее щеки покраснели и даже округлились, глаза стали выкатываться, а губы прохрипели:

– Ты, это ты… совершил.

Его опять скрутило, и юноша повалился на пол, увлекая за собой умирающую.

«А ведь она не виновата, – заметались мысли в пульсирующем сознании. – Ведь это Ольга принесла отравленное суши… И хотела убить не меня, а эту тетку. Только зачем? Смысла-то никакого…»

Превозмогая себя, он выбрался из-под мертвого тела, давяще тяжелого, несмотря на худобу. Хотелось лежать, но он пополз к стене и с трудом поднялся. Так, по стенке, дошел до кухни, открыл кран дрожащими от накрывшей слабости руками. Взял со стола кружку, машинально подумав, что надо бы навести порядок на столе.

Юноша глотал и глотал воду, ненавидя ее вкус и то, как она льется внутрь. Держась за стену, добрался до ванной. Над пожелтевшей эмалью с отвращением засунул дрожащие пальцы в рот. Его выполоскало. Повернув кран, он стал ртом хватать струю. Потом, после очередной порции рвоты, не удержался на ногах и упал на пол, инстинктивно сумев сгруппироваться. Ударился боком о порожек ванной комнаты, и половина тела оказалась в прихожей. Главное теперь – отлежаться. Подсунув под голову руки, он закрыл глаза.

«Может, отстричь эти лохмы? – раздумывала тридцативосьмилетняя Ольга Николаевна Балакина, перед зеркалом закручивая светлые локоны круглой щеткой. – Сразу жизнь станет легче: меньше возни с прической, и мужчины в конторе будут делом заниматься – ставки ставить, а не директора разглядывать. Хорошо бы сделать волосы ежиком, и расческа не нужна. Пальцами провела – и порядок». Зеленоватые глаза придирчиво разглядывали отражение.

Ольга Николаевна была директором городского филиала букмекерской компании «Счастливое пари». В этот день, первого мая две тысячи девятого года, она открывала свой третий пункт приема ставок. И собиралась приехать на новую точку до открытия – в двенадцать часов.

Ноги в капроновых колготках вынесли Ольгу Николаевну через светлую, почти пустую комнату на высокий балкон. Прохладный ветер с лету обнял женщину. Внизу широко раскинулся городской парк, который криво, как опасным лезвием, разрезала река. Среди темных сосен светлыми пятнами выделялись нежно зеленеющие березы. Над весенней землей, точно слезы, высоко сияло небо.

Отличный день! Надо надеть новое пальто с набивным орнаментом, оно легкое, как раз под такую погоду.

Ольга Николаевна одевалась стильно, но не для себя – для работы. Сказывалась и привычка выглядеть безукоризненно. Самой ей собственный вид был безразличен уже три года.

Первого мая в одиннадцать часов утра Миша Мохов, молодой человек двадцати четырех лет, вышел на балкон второго этажа. И картина этого уголка мира сразу потеряла гармонию и надежность: слишком велика была фигура юноши на фоне типовой пятиэтажки. Ему бы плечом подпереть плиты дома, а он, казалось, наоборот, мог его обрушить.

По выцветающему небу слепящей черепахой ползло солнце, созерцающее, как юноша делает незатейливую зарядку. Вот Миша наклонился, словно упал, над боковыми перилами. Взгляд темных глаз выхватил из привычной картины стоящий у гаражей «уазик». Уцепившись за балконное ограждение, юноша перекинул наружу одну за другой ноги и по-обезьяньи ловко нырнул вниз. Крепкие руки перехватили металлические прутья решетки нижнего этажа, и ноги даже не спрыгнули, а легко шагнули на асфальт.

Около «уазика» стоял сосед, любовно натирающий зеленые бока машины полиролью.

– Привет, старик! – обратился к нему Миша.

– Здорово, – пробурчал сосед, поднимая глаза на юношу. – Ты прям реальный Кинг-Конг. Или индеец. Винету – вождь команчей. И как не боишься так сигануть с балкона? Хотя с твоим ростом руку поднял и до второго этажа достал…

Странная внешность у этого Миши: глаза узкие, темные, скулы, как у азиатов-монголов, широкие, нос, как у европейцев, прямой и совсем не широкий. А рост прямо грандиозный – больше двух метров!

Юноша беспечно отозвался:

– Ты прав, старик, это лишь второй этаж. Чего тут бояться? Во Франции есть Человек-паук, лазит на небоскребы. Без страховки, прикинь! Вот высший пилотаж.