Дмитрий Видинеев - Скиталец

– Не старайся, – рассмеялась Ольга, – в ближайшее время будешь как деревянный. Но скучать тебе не придется, обещаю. – Повернулась к одноглазому карлику: – Ну что, Циклоп, приступай.

Уродец кивнул, вытащил из-под ржавой стиральной машины тесак для рубки мяса. Лир ощутил лютый холод в животе, от напряжения на лбу вздулись вены.

– Нет, – прошептал. – За что?

Ольга достала из кармана джинсов смартфон, включила камеру.

– Отличная будет запись, хит сезона, – заявила она. – Буду включать ее, когда заскучаю, а то сурикаты уже радуют не так, как раньше.

Одноглазый стянул с ног Лира сапоги, после чего, как заправский палач перед казнью, пощупал пальцем острую кромку тесака. Ольга смотрела за действиями уродца с демонической улыбкой – уголки губ чуть приподняты, в выражении лица – презрение, а взгляд – исподлобья.

– Давай! – приказала она.

И одноглазый, с резким выдохом, обрушил тесак на лодыжку Лира. Карлики взревели от восторга, а одноглазый, без всякой паузы, нанес новый удар, отрубив ступню.

Лир орал, выпучив глаза как филин, в его голове будто взорвалась ядерная бомба.

Подбежали два карлика, один стянул ногу резиновым жгутом, а другой принялся деловито прижигать рану раскаленным прутом.

– Да это просто праздник какой-то! – воскликнула Ольга, снимая мучения Лира на смартфон. В глубине ее глаз сверкали льдинки. – Праздник, чтоб меня! Ну что, маньяк херов, дождался подарочка? И это еще не все, не все, не надейся, все только начинается! Ты не потеряешь сознания, не сдохнешь от болевого шока, не сойдешь с ума – нет, ублюдок, этого не будет!

Одноглазый без особого замаха ударил тесаком по второй лодыжке. Лир давился собственным криком, бомбы в сознании взрывались и взрывались, но он слышал каждое слово Ольги, ее голос был как таран, пробивающий все преграды:

– Вспомни осень девяносто пятого! Вспомни девочку, которую ты целые сутки преследовал в лесу! Помнишь, падаль? Ты загнал ее в болото, куда сам сунуться не решился. Стоял и смотрел, как трясина затягивает ее, затягивает. О чем тогда думал, а? Я скажу, о чем думал… ты жалел, что упустил возможность распотрошить ее, вырезать сердце. Она даже не кричала, не звала на помощь, у нее больше не было сил, и она знала, что это бесполезно. Ты представляешь ее ужас? Трясина засасывала ее так медленно, будто пожирала сантиметр за сантиметром. А ведь за день до этого девочке казалось, что эта осень лучшая в ее жизни. Она впервые влюбилась в мальчика из своего класса, у нее словно крылья выросли, эта осень казалась ей волшебной… Пока не вмешался ты, мразь. Трясина добралась до подбородка, до губ, до носа, но оставались еще глаза… Девочка видела, как ты расхаживал на берегу, ругаясь от досады, она ведь была единственной жертвой, которую ты упустил, не так ли? А потом наступила темнота. Девочка наконец закричала, и холодная жижа хлынула ей в рот, в глотку… Ее звали Элли – мама так назвала, очень любила сказку «Волшебник Изумрудного города». Помнишь эту девочку? Знаю, что помнишь, ты такое не забываешь никогда. – Ольга опустилась на колени возле Лира и прошипела ему в лицо: – Так вот этой девочкой была я!

Лир порывисто дышал, поджав губы, глаза Ольги приковали его взгляд. И да, он все помнил, та девочка частенько приходила к нему в ночных кошмарах. После того, как она утонула, он целый месяц не находил себе места, считая, что не смог выполнить миссию, ведь сердце-то у твари вырезать не успел.

– В тот день я умерла. – Ольга поднялась, отряхнула колени от сора. – Но Скиталец видел, как я тонула, у него везде есть глаза, – она покосилась на ворону, которая сидела невдалеке на мусорной куче. – Он приказал чуди белоглазой вытащить меня из болота и принести в Древний город.

Она замолчала для того, чтобы Циклоп продолжил экзекуцию.

Уродец двумя ударами отрубил кисть руки. Лир завыл, дрожа всем телом. Он мечтал сейчас о безумии, о потере сознания, но увы, ему оставалось только смотреть, скосив глаза, как другой карлик раскаленным прутом прижигает кровоточащую культю.

– Скиталец воскресил меня, – продолжила Ольга. – Я прожила в Древнем городе, среди тех, кто не пожелал умирать, до восемнадцати лет. У меня было все, что пожелаю, а главное – у меня были отличные учителя, – она говорила задумчиво, обращаясь скорее к себе, а не к Лиру. – Колдуны, ученые из разных эпох, среди тех, кто не пожелал умирать, много великих людей. Это для Скитальца Древний город тюрьма, а для них – шанс на вечную жизнь. Когда-нибудь я тоже в последний раз пройду по мерцающему мосту и останусь там навсегда.