Дмитрий Видинеев - Скиталец

Алина еле разобрала его слова.

– Может, в овраг какой упала, – ответила неуверенно. – На корягу напоролась. Кто знает…

Виталий Аркадьевич оживился, глаза заблестели.

– Сегодня же в город поеду! Разыщу больницу, куда ее отвезли. Да, так и сделаю, так и сделаю… Возможно, лекарства нужны, у меня есть кое-какие сбережения…

– У нее наверняка родственники имеются. Они и позаботятся.

– Ну мало ли, – упрямо и немного обиженно сказал Виталий Аркадьевич.

– Вы ее даже в глаза не видели.

– И что? Она в нашу деревню забрела, и это… – скривился, видимо не находя нужные слова. И сдался: – Не знаю, как объяснить… Все мои добрые дела – плюнуть и растереть. Как дурак придумал себе правило… там соседке воды принесу, там клубникой угощу кого-нибудь… И вроде как нормально, живу себе. – Выплюнул леденец, вдавил его в землю, словно окурок загасил. – А бессонница-то никуда не делась. Услышал про эту девушку и понял: именно ей нужно помочь. Сегодня же в город поеду, сегодня же. И не смотрите на меня, пожалуйста, как на идиота, порой нужно не раздумывать, а просто делать.

– Да никто на вас и не смотрит как на идиота, с чего вы взяли?

Старик стушевался.

– Извините, Алиночка… я с утра не в своей тарелке. Не с той ноги, видимо, встал. А еще история эта…

Она решила больше не вмешиваться со своими сомнениями в его планы. Хочет помочь, пускай помогает. Но все же было любопытно, какие такие грехи совершил Виталий Аркадьевич, что теперь даже не знает, как замолить их. Крепко, видимо, нагрешил – совесть мучает, бессонница. А может, набраться наглости и спросить? Некоторые люди не упускают шанса выговориться…

Но Виталий Аркадьевич, не попрощавшись, уже шел к своему дому, и Алина решила расспросить его позже, если любопытство не угаснет. Смотрела ему вслед, чувствуя грусть и жалость – жалость к нему, к покалеченной девушке, к тем изуродованным людям на рисунках и почему-то к себе.

– Выглядите уставшей.

Алина не заметила, как подошел Федор со своим лохматым псом.

– Спала плохо, – буркнула недовольно.

– Что так?

Хотела ответить грубо: «А вам какое дело?», – но сдержалась. Пожала плечами, соврала:

– Не знаю.

Федор потрепал пса по загривку.

– Все еще дуетесь на меня? Лично вас я обидеть не хотел. Так уж вышло. Не думайте, что я эту сцену на кладбище заранее спланировал. Просто… не сдержался. Да и нетрезв был, если честно. Глупо, конечно, вышло.

Люди расходились – кто группами, продолжая обсуждать новость, кто поодиночке. Толстая женщина, по-прежнему прижимая пухлую ладонь к груди, ковыляла, громко охая. Алина не сомневалась, скоро она найдет новых благодарных слушателей.

Посмотрела на Федора.

– Почему вы назвали его нелюдем?

– Он мне не нравился.

– И только?

– Он мне очень не нравился.

Алина фыркнула.

– Не хотите – не говорите.

Федор внимательно смотрел ей в глаза.

– Хм-м, – прищурился. – Вас тревожит, что вы ничего не можете вспомнить о своем деде, верно? Спрашивали небось о нем у соседей, но, – щелкнул пальцами, – информации ноль.

– А вы? – с деланым равнодушием спросила она. – Вы помните?

– Я единственный, кто помнит, – Федор развел руками. – Даже не знаю почему. И поверьте, у меня достаточно причин его ненавидеть. У всех достаточно причин на это.

– По-вашему, он был плохим человеком?

Федор хмыкнул, провел ладонью по всклокоченным волосам, от чего те стали еще неопрятней.

– «Плохой человек» – мягко сказано. Он был чудовищем.

– В смысле?

– Ого, а вот это уже интересно, – Федор с любопытством смерил Алину взглядом. – Не такой реакции я от вас ожидал. Думал, возмущаться начнете, пошлете куда подальше.

– Еще не вечер.

– Нет-нет, вы что-то вспомнили, – ткнул в ее сторону пальцем. – Или узнали. Я прав?

Алина промолчала. Не хотелось рассказывать про альбом с рисунками. И про кошмарный сон. Может, вообще стоило обо всем этом забыть. И без деда с его художествами проблем хватало.

– Точно что-то узнали, – правильно расценил ее молчание Федор. – И это вам покоя не дает.

– У меня хватает других причин для беспокойства.

– Не сомневаюсь, что хватает. Не сомневаюсь. Видел вчера ваши разборки с тем типом. – Присел на корточки, погладил пса. – Но все-таки, что вы узнали про своего деда?

Алина увидела: в конце улицы возле пухлой женщины снова начала собираться толпа. Быстро же она нашла новых слушателей.

– Ничего особенного.

– Врете ведь. Вижу, что врете.