Дмитрий Видинеев - Скиталец

Где-то загрохотали обвалившиеся камни. По небу промчалась зеленая волна. Дедушку трясло так, что очертания смазались – фигура словно на кинопленке, которую прокручивали на огромной скорости. Алине казалось, что у него десяток голов, глаз, ревущих ртов.

– Прекрати! – крикнула она плаксиво. – Пожалуйста, дедушка, мне страшно!

– Не-е… верну-усь… туда-а… – басовито ревели рты. – Не-е… верну-усь…

Алина зажала уши ладонями, попятилась.

– Хватит!

– Не… верну-усь…

– Хватит!

Мгновение, и его перестало трясти. Стоял неподвижно, смотрел на Алину исподлобья. Она подумала, что в жизни не видела более жестоких глаз – там за зрачками дымили трубы крематориев, полыхал огонь в печах, палачи терзали несчастных…

– Я. Больше. Не. Мертв! – сказал он, и каждое слово походило на удар молота по наковальне.

– Не пугай меня, прошу.

– Теперь я вижу. Тебе здесь не место.

Алина не могла оторвать взгляд от его глаз, будто цепью приковали.

– Не место, – повторила она. – Не хочу здесь быть.

– Ему нужен твой сын, не ты. Ты никому не нужна!

– Я не понимаю тебя… дедушка.

– Тупая сучка!

Она видела в его глазах рушащиеся высотные здания. Две башни оседали в клубах пыли. Бежали люди.

– Ты не мой дедушка, – прошептала и отступила на шаг.

– О, нет-нет, я твой родной дед. А ты моя внучка. – В его руке откуда-то взялся нож с длинным лезвием. – И я выведу тебя отсюда… Выведу… Но сначала хочу кое-что узнать.

– Что узнать?

– Есть ли тайна в твоем сердце, – он с наслаждением понюхал лезвие ножа. – Я давно ее ищу. Целую вечность. Ты слышишь колокол, внучка? Слышишь, как он грохочет? Бам-бам-бам! Мерзкий колокол. Он с ума сводит… Заглуши его, открой тайну! Ты ведь все равно никому не нужна. Ты лишняя… Ему нужен только твой сын… сыночек. А мне нужна та-айна, – он потянул к ней руки. – Та-айна! Нужна та-айна! – голос походил на железный скрежет. – Чем пахнет твое сердечко, внучка? Чем?.. В нем есть та-айна? Та-айна…

Он приближался. Алина отступала, видя в глазах чудовища, похожего на дедушку, гигантское цунами, поглощающее город, – дикая мощь сметала дома, вырывала с корнем деревья, корежила автомобили.

– Та-айна!

Его голос растворился в грохоте грома. Перед взором Алины все закружилось, ее подхватил вихрь – мелькали стены, колонны, статуи, деревья, желтое небо, зеленые всполохи. Громовые раскаты превратились в глухой гул, и сквозь него доносился рваный скрежет: «Тай… на… тай… на…»

Она вырвалась из сна, жадно хватая ртом воздух. Тут же села на диване, готовая куда-то бежать, прятаться. Часть сознания все еще была там, кружилась в гудящем вихре, а другая часть судорожно прощупывала реальность: это комната? Это окно? Это диван? Кошмар кончился?

Кончился!

Алина облегченно выдохнула и сразу же испытала досаду: второй страшный сон за три дня – это ненормально. Не-нор-маль-но! И ладно если бы был просто кошмар, а тут… она даже не знала, какими словами обозвать такой бред. В жизни не видела более четких снов, и даже сейчас, после пробуждения, образы не подернулись дымкой, не смазались, как это обычно бывает. Помнила все. Каждую мелочь. Но невыносимо хотелось, чтобы кошмар стерся из памяти. Особенно жестокие глаза, за зрачками которых творился настоящий армагеддон.

«Интересно, – подумала она раздраженно, – можно ли спятить, постоянно видя такие сны?»

Алина нащупала кнопку, включила висящий над диваном светильник. На душе стало легче. Как мало порой нужно, чтобы страх остался в прошлом, – всего лишь включить свет. Вот только неприятный осадок никуда не делся.

Она обратила внимание, что простыня свалялась, одеяло скомкалось и почти сползло на пол. Это как же нужно было ворочаться во сне?

Поднялась с дивана, подошла к столу и посмотрела на портрет дедушки. Мысленно упрекнула: «Что ж ты являешься во сне и пугаешь? Нехорошо!» Он смотрел с фотографии своими добрыми глазами, словно говоря: «Я здесь ни при чем».

Алине казалось более логичным, если бы в кошмаре был Антон. Или свекор. Но никак не дедушка. Странная штука мозг, порой порождает образы помимо воли хозяина. Забудешься сном, потеряешь контроль, и на тебе: намалевал быстренько бредовую картину. Смотри, хозяин, и ужасайся.

Она вгляделась в зрачки дедушки. В них вроде бы что-то отражалось. Взяла портрет, приблизила к лицу. На мгновение сердце екнуло – вспомнились цунами, рушащиеся здания, трубы крематориев… Но в застывших на фотоснимке глазах ничего необычного не было. Само собой, с чего бы вдруг? Алина даже рассердилась на себя из-за неоправданной нервозности. Пора уж успокоиться.