Дмитрий Видинеев - Скиталец

Ольга стояла как изваяние, глядя на закат, лишь легкий ветерок трепал ее волосы.

– Скажи, ты вообще ничего не боишься? – тихо спросила Алина.

Ольга ответила после большой паузы, и голос ее прозвучал как-то сонно, меланхолично:

– Я… боюсь осени… Золотой осени… Когда листва желтая… желтая…

Алина удивилась:

– Осени? Но почему?

– Золотой осенью, – все так же заторможенно сказала Ольга, – я… умерла.

– Что?

Ольга встрепенулась, поежилась и спрыгнула с парапета на крышу.

– Так о чем ты спрашивала?

– Ты только что сказала…

– А, забей, – как ни в чем не бывало улыбнулась Ольга. – Травка в голову ударила немного, вот и несу всякую чушь.

Алина хмыкнула.

– Ну, я так и поняла.

Она подумала, что больше не хотела бы слышать такой отстраненный, даже мертвенный голос подруги. Было немного жутковато. «Золотой осенью я умерла». Бр-р… как фраза из ужастика.

Ольга внимательно посмотрела ей в глаза.

– Прежде чем уйдем, хочу, чтобы ты кое-что сделала.

– И что же? – насторожилась Алина.

– Закрой глаза.

– Зачем?

– Закрой, закрой, не бойся.

Алина демонстративно тяжело вздохнула и сомкнула веки.

– Ну, и?

– А теперь представь себе лица тех, кого ты ненавидишь. – Ольга повысила голос: – Лицо мужа, свекра… кого еще ненавидишь?

– Соседку с четвертого этажа.

– И ее лицо представь. Ну же! Ты видишь их?

– Да.

– Да?

– Да вижу я, вижу.

– Отлично. Это ведь не лица, а морды! – зло прошипела Ольга. – Морды! С мерзкими поросячьими глазками. Ты видишь их, Алина, видишь? Они смотрят на тебя! Пялятся как последние суки!

Травка отлично стимулировала воображение, и Алина видела все. И чувствовала, как нарастает злость.

– Но они боятся тебя! – продолжала Ольга, тяжело дыша. – Эти хари боятся тебя до усрачки! В их маленьких поросячьих глазках страх! Их морды кривятся от ужаса! И тебе ведь это нравится, правда? Это круто, охренительно круто! А их губы трясутся, рыла морщатся! Они скулят как шавки, скулят, скулят!..

Алина видела их перепуганные глаза и трясущиеся губы. И да, ей это действительно нравилось!

– Ненавидь эти рожи, Алина! – яростно шипела Ольга. – Всем сердцем ненавидь! Они до жути боятся твоей ненависти! Трусливые крысы, трусливые грязные крысы!

– Крысы! – вырвалось у Алины.

– Да, им место на помойке, среди вонючих отбросов! Там их место, да?

– Да!

– Пошли их подальше, Алина, крикни в их мерзкие морды: пошли на хер! Пошли на хер!

– Пошли на хер! – закричала Алина, дрожа от гнева и восторга. – Пошли на хер, крысы!

– Так их, уродов! Так их!

– Пошли на хер!

– Видишь, как они убегают на свою помойку?

– Да! – что есть силы заорала Алина. – Бегите, крысы, бегите!

– Ты не боишься их, никогда не боялась!

– Я не боюсь вас!

– Ты сильная!

– Да, я сильная!

– Ты справишься с ними, когда они снова появятся. Ногтями расцарапаешь их хари, зубами вцепишься в глотки…

– Я сделаю это!

– … дашь им такого пинка, что они на луну улетят! А твой долбанутый муж будет лететь быстрее всех, как гребаная комета!

Алина засмеялась и распахнула глаза.

Ольга смотрела на нее с какой-то демонической улыбкой. Выдержав паузу, подруга спросила:

– Ну как?

– Как? Черт возьми, это было круто!

– Готова к бою?

Алина фыркнула.

– А то!

«Все пройдет спокойно, – словно заклинание, твердил себе Лир, двигаясь сквозь ночь к горящему вдалеке костру. – Все пройдет гладко, как всегда».

Сегодня днем он сходил на разведку, прошелся вдоль реки, с уверенностью, что наткнется на каких-нибудь туристов – летом, а в особенности в июле, любителей отдохнуть на берегу реки всегда хватало. Приезжали с палатками, удочками, алкоголем, литрами кваса. Днем резвились, а ночью сидели у костра, рассказывая друг другу мрачные истории. Или пели песни под гитару. Романтика. Для многих подмосковные речки были милей гламурных экзотических курортов. И сейчас Лиру это было на руку, ведь, как оказалось, на разведку он ходил не напрасно.

Толстый мужчина, девочка лет семнадцати и мальчик. Они разбили лагерь неподалеку от старого моста. Трехместная желтая палатка, костерок, одна удочка на всех – классические туристы, выбравшиеся на природу на денек-другой. Проходя мимо лагеря, Лир уже точно знал, что вернется сюда ночью. Цель – мальчик. Только он. Увы, девчонка была слишком взрослой, ангелу такая не нужна, а жаль. Жаль, что ее придется убить, ей бы жить да жить.