Дмитрий Видинеев - Скиталец

Ольга напряглась, поджала губы и ничего не ответила.

Люди внизу расселись, те, кому не хватило мест, стояли в проходах на ступенях. У многих в руках были бинокли, некоторые держали флажки своего государства, а кто-то выставил транспаранты с надписями на разных языках: «В добрый путь!», «Помни о нас!», «Мы ждем тебя на той стороне!», «Новая эпоха!».

Глядя на толпу внизу, Алина подумала о тех крысах, которых вел за собой дудочник из сказки. Однако она заметила, что лица у некоторых зрителей были печальными, то, что им предстояло увидеть, их явно не радовало. Выходит, не все они бездушные твари.

Гомон толпы начал стихать. Алина ощутила в воздухе напряжение, на мгновение ей почудилось, что сейчас случится что-то катастрофичное, возможно, разверзнутся эти мерзкие желтые небеса и на проклятые руины обрушится огненный ливень. Она неосознанно сжалась, втянула голову в плечи.

Но ничего ужасного не произошло, если не считать того, что дети на арене разошлись, образовав кольцо, а в центре будто опустилась невидимая ширма, представив на всеобщее обозрение две фигуры.

Сердце защемило, когда Алина увидела Максимку. Он казался таким крошечным и таким беззащитным рядом с фигурой Скитальца. Тот больше не выглядел как парень из прошлого, он принял вид высокого человека. Его черный силуэт был размытым, тело испещряли яркие красные прожилки, а над головой, как кощунственная пародия на иконные образа, витал темный нимб.

Зрители повскакивали с мест, принялись аплодировать. Небо взорвалось салютом, на фоне грязной желтизны с грохотом расцветали огненные пионы, красные брызги разрывали пространство. А сквозь звуковой хаос пробивалась торжественная музыка, били барабаны, ревели трубы…

Все это длилось минут пять, затем салют резко прекратился, огненные цветы отцвели, оставив после себя розовый искрящийся туман в небе. Торжественная музыка стала тихой и печальной, теперь играли скрипки и флейты, звуки словно бы доносились издалека, как эхо.

На фоне музыки голос Скитальца прозвучал четко, громко и насмешливо:

– Как же мне надоели ваши рожи, дамы и господа. Еще год-другой в этой дыре, и я, наверное, покончил бы с собой.

Зрители отреагировали неуверенным скромным смехом.

– Знаю, – продолжал Скиталец, – некоторые из вас сейчас думают: «Наконец-то мы избавимся от этого древнего урода», – он устремил взгляд своих бездонных глаз вверх, туда, где за парапетом стояли учителя, Ольга и Алина. – Верно я говорю, синьора Сфорца? Должно быть, вы не любили меня даже больше, чем Папу Борджиа, с его славной семейкой… Да и вы, господин Хидэеси, и вы, Матвей Черноморский. Я всегда чувствовал вашу неприязнь ко мне и догадываюсь, о чем вы шушукались между собой, когда меня не было рядом… Но, несмотря ни на что, я уважал и уважаю вас и понимаю причину вашей неприязни. Да, порой я перегибал палку, каюсь, но ведь я не был тираном! Никого из вас не унижал, не обижал… Те три сотни, что я скормил карликам, не в счет, они сами виноваты, и вина их была доказана!

Он сложил руки за спиной, обошел Максимку. Алина вдруг поймала себя на мысли, что Скиталец не вызывал у нее страха. Злость, отвращение, но не страх. Впрочем, она понимала, что это временно.

Скиталец прошелся по арене и снова заговорил, его выразительному громкому голосу могли бы позавидовать маститые ораторы:

– А ведь многие из вас любили меня и любят! Я вносил в этот убогий мирок разнообразие, всегда старался сделать его более ярким. А какие праздники я устраивал, а? – он вскинул руки. – Со мной было весело! Уверен, вы еще не раз скажете: «Жаль, что он покинул нас. Жаль, что его здесь больше нет». И клянусь вам, я услышу эти эгоистичные, но приятные слова, даже если буду в другой вселенной. Услышу и возрадуюсь, ведь даже мое многовековое заключение здесь было исполнено смысла. Это как плевок в тех, кто упрятал меня сюда! Их ожидания не оправдались, они выиграли битву, но не войну. И где сейчас теперь эти суки драные?! Их нет! Я больше их не чувствую. Мои агенты по всему миру не смогли их обнаружить! Сгинули, а я, мать вашу, живее всех живых! Вот им, а не моя жизнь! – он согнулся, приложив локоть к паху и выставив кулак. – Вот им! Пока они приближались к забвению, я строил общество воскрешенных. Выбирал достойных и вырывал их из лап самой смерти. Я предоставлял выбор. У всех вас, дамы и господа, был выбор…

– У меня не было! – выкрикнула Алина, нависнув над парапетом.

Еще секунду назад она и не думала показывать гонор, но в голове что-то замкнуло, и слова вырвались из глотки как пробка из бутылки шампанского.