На лице Ламберта отразилось разочарование.
— Судя по запущенности заболевания, не думаю, что есть основания сомневаться в причине смерти.
Хартман ликовал, как ликовал бы на его месте любой патологоанатом: ничто не могло согреть его сердце больше, чем установление причины смерти. Полицейские, однако, не разделяли его восторгов, явно считая, что потратили несколько часов впустую. Они, вероятно, так и ушли бы, не простившись с Хартманом, если бы тот не бросил им вслед:
— Вы не заберете копию заключения?
Ламберт оглянулся и мрачно произнес:
— Нет, доктор, спасибо, не стоит. В этом нет необходимости.
Ответ Уортон оказался более едким:
— Спасибо за потраченное время.
Полицейские ушли, оставив вскрытый труп Белинде и Хартману. Девушка приблизилась к телу, встав там, где несколько минут назад находились Ламберт и Уортон. Губы ее по-прежнему были поджаты.
— Что-то здесь не так, вы не находите? — произнесла она, не сводя глаз с тела Миллисент Суит.
У Хартмана словно камень с души свалился, когда он понял, что ничего подозрительного в смерти девушки нет, а стало быть, он получит свои восемьдесят фунтов и его не будут таскать по инстанциям судмедэксперты. Однако замечание Белинды заставило его еще раз взглянуть на труп.
— Что вы хотите сказать?
Девушка смутилась. Не пристало ей указывать патологоанатому, что тот что-то просмотрел.
— Я вот что думаю: не грибковый ли это микоз у нее на коже? — пояснила она свою мысль. — Лимфома, поразившая кожу.
Хартману пришлось согласиться, что и это вполне возможно. Тогда Белинда вновь заговорила:
— Но опухоль в ее животе — не лимфома, верно?
И пока Хартман переваривал ее слова, она продолжила:
— Вообще, все это выглядит странно. Я хочу сказать, я никогда не видела, чтобы опухоль разрасталась до такой степени, заполняя чуть ли не всю брюшную полость. А вы?
— О да, — произнес он после небольшой паузы, которая красноречивее всяких слов выдавала его ложь. — Бывает… — Хартман сделал вид, будто копается в памяти. — Опухоль яичников может иногда…
Не договорив, он посмотрел на Белинду, надеясь найти в ее глазах доверие к его компетентности, а не насмешку, но девушка все еще была поглощена созерцанием вскрытого тела, и отсутствие какой-либо реакции с ее стороны повергло доктора в уныние.
Две опухоли? Это выглядело весьма и весьма странно, и Хартман не мог этого не понимать. Но и такое иногда случается. Возможно, у нее и в самом деле был псориаз, а причиной смерти стала опухоль яичников.
Белинда наклонилась над телом и указала на плечо покойной:
— А эти образования на коже? Видимо, микоз в стадии опухоли?
Хартман взглянул в том направлении, куда указывала Белинда, и увидел смертоносные красные узелки, похожие на маленькие воспаленные язвочки. Это могло быть проявлением последней стадии лимфомы кожи, которая из сыпи превратилась в настоящую шишкообразную раковую опухоль, но полной уверенности в этом у Хартмана не было, поэтому вместо ответа он лишь протянул неопределенное «ммм».
— У нее ничего такого нет в анамнезе? Я хочу сказать, что столь крупная опухоль не вырастает за ночь. Что бы это ни было, трудно поверить, что она не обращалась с этим к врачу.
Странно, но Хартману не пришло в голову выяснить это сразу — да и к чему, собственно? Ему просто передали тело, указав в качестве возможной причины смерти ожоговое поражение тканей, и теперь доктор вынужден был признать, что истинная причина ему неизвестна. Тем временем Белинда, устроившись за ближайшим компьютером, принялась вводить в него данные об обстоятельствах смерти Миллисент Суит, почерпнутые из заявки коронера.
— Очень, очень странно, — задумчиво произнесла она спустя несколько минут.
— Что именно?
— Она работала в медицинской школе, и в справке есть все сведения о состоянии ее здоровья. Ну это, знаете, «есть гепатит/нет гепатита», и прочее в том же духе. Но ни строчки о раке.
Тут подал голос Ленни. Ему надоело, что на него не обращают внимания:
— Так мне продолжать или нет?
— Пожалуйста, Ленни.
Гробовщики, громко топая, покидали морг с очередным своим пассажиром.
Белинда покинула место возле компьютера и вернулась к столу. Она обратилась к Хартману:
— Вы не возражаете, если я переоденусь и приду посмотреть? Поразительно интересный случай.
Хартману не требовалось поразительного или интересного — ему нужно было легкое и быстрое. Сейчас ему больше всего хотелось, чтобы его оставили в покое и чтобы какая-то ординаторша не пыталась выставить его идиотом. Но что он мог ответить? Это же клиническая больница, ничего не поделаешь.
Читать дальше