Джеффри Дивер - Собиратель костей

— Не понимаю, — признался Купер.

— Звездному свету, который мы видим сейчас, уже исполнились тысячи миллионов лет. К тому времени, когда свет звезды достигает Земли, она сама успевает переместиться. И звезды находятся совсем не там, где, как нам кажется, мы их видим. — Райм вздохнул, почувствовав, что успел притомиться. — А некоторые из них уже погасли и перестали существовать, — добавил он и закрыл глаза.

— Он делает нашу задачу все труднее.

— Это только так кажется, — ответил Райм Лону Селитто.

Селитто, Бэнкс и Сакс только что вернулись с бывшего скотного двора.

— Трусики, луна и растение, — бодро произнес Джерри, но лицо у него сразу вытянулось от безнадежности. — Это, конечно, не карта автомобильных дорог.

— Есть еще и грязь, — заметил Райм, который всегда возлагал большие надежды на анализы почвы.

— У тебя имеются хоть какие-то мысли по поводу того, что все это может означать? — начал Селитто.

— Пока нет, — признался Райм.

— А где Поллинг? — продолжал Селитто. — Я не могу до него добраться.

— Я его больше не видел, — сообщил Линкольн.

В этот момент в дверном проеме возникла чья-то фигура.

— Пока я дышу и существую, я буду приходить сюда, — раздался мягкий баритон незнакомца.

Райм приветливо кивнул долговязому мужчине. Пришедший выглядел несколько мрачновато, но это впечатление сразу исчезло, когда его лошадиная физиономия расплылась в мягкой, добродушной улыбке. Это всегда происходило в самый неожиданный и неподходящий момент. Терри Добинс был душой и сердцем отдела по психологическим поведенческим отклонениям нью-йоркской полиции. Вместе с коллегами из ФБР он обучался в Куантико и к этому времени уже имел ученые степени по судебной экспертизе и психологии.

Терри обожал оперу и футбол. Когда три с половиной года назад Райм очнулся в больничной палате, рядом с его кроватью восседал Добинс, слушающий через наушники плеера «Аиду». Потом он три часа спорил с врачами Линкольна на консилиуме, что было первым из его многочисленных выступлений, следовавших в данном собрании одно за другим.

— Я что-то запамятовал, — начал он, — как в умных книгах называются люди, которые обещают перезвонить, но никогда не выполняют сказанного?

— Ладно, Терри, анализировать мое поведение будешь потом. Ты, надеюсь, уже слышал о нашем подозреваемом?

— Немного, — коротко ответил Добинс и принялся изучать Райма. Хотя он и не был врачом, но неплохо разбирался в физиологии. — Ты нормально себя чувствуешь, Линкольн? По-моему, ты немного ослаб.

— Я сегодня чуточку переработал сверх нормы, — признался Райм. — И не прочь вздремнуть. Ты же знаешь, какой я ленивый сукин сын.

— Это верно. Ведь именно ты позвонил мне в три часа ночи по какому-то вопросу о своем подозреваемом, а потом долго удивлялся, почему я валяюсь в постели. Так что у вас произошло? Тебе, я полагаю, нужен психологический портрет?

— Все, что ты нам расскажешь, мы с удовольствием примем к сведению.

Селитто вкратце ввел Добинса в курс дела. Райм помнил еще со времен совместной работы, что Терри никогда ничего не записывал, а умудрялся держать всю информацию в голове, которую до сих пор украшала пышная темно-рыжая шевелюра.

Психолог расхаживал по комнате, изредка бросая взгляд на таблицу, висящую на стене, и слушал монотонную речь Лона.

Затем он поднял вверх указательный палец, останавливая говорившего:

— Жертвы, жертвы… Их всех находили под землей. Одного — закопанным, другую — в подвале и третью, наконец, — в тоннеле скотного двора.

— Именно так, — подтвердил Райм.

— Продолжай.

Селитто принялся рассказывать о том, как удалось спасти Монелл Гергер.

— Хорошо, прекрасно, — рассеяно отвечал Добинс. Затем неожиданно остановился посреди комнаты и снова уткнулся в таблицу. Он расставил ноги, упер ладони в бедра и принялся заново изучать скудные данные о подозреваемом номер 823. — Расскажи-ка мне поподробней о своих догадках насчет его любви к старине, Линкольн.

— Я пока не знаю, что это может означать. До сих пор все вещицы, которые он нам подбрасывал, так или иначе были связаны с историческими районами Нью-Йорка. Строительные материалы начала века, скотные дворы, паровая система отопления…

Добинс шагнул вперед и постучал пальцем по тому месту, где в таблице значилось имя «Ханна»:

— Расскажи мне вот про это. Кто такая Ханна?

— Амелия, — попросил Райм. — Помоги нам.

Она объяснила Добинсу, что преступник несколько раз по непонятным причинам назвал Монелл Ханной: