Джеффри Дивер - Собиратель костей

В потайной комнате Шнейдера было обнаружено три тела умерщвленных таким способом людей, о чем свидетельствовали их растопыренные пальцы и искаженные гримасами лица. Именно в таких позах находились люди, когда последняя лопата с землей опускалась на их несчастные головы.

Именно эти жуткие подробности и дали основание журналистам окрестить Шнейдера именем, которое долго будоражило умы: «Собиратель костей».

Он ехал дальше, иногда возвращаясь мыслями к запертой в багажнике женщине, Эстер Вайнрауб. Он думал о ее ключицах и локтях, сравнивая их с крыльями птицы. Такси мчалось по городу, и пару раз убийца чуть не проехал на красный свет. Он не мог ждать, нетерпение гнало его вперед.

— Я не устал! — рявкнул Райм.

— Устали вы или нет, но отдохнуть все равно необходимо.

— Нет, лучше налей мне еще виски.

Черные футляры и чемоданы выстроились вдоль стены. Теперь надо было посылать за полицейскими из двадцатого участка, чтобы те доставили их назад в лабораторию следственного управления. Мел Купер спускался по лестнице с самым ценным тузом — микроскопом. Лон Селитто продолжал неподвижно сидеть на плетеном стуле, но теперь он больше помалкивал. Он постепенно приходил к выводу, что пьяный Линкольн вовсе не становился добряком, обожающим всех на свете, как это обычно происходит в подобных случаях.

— Я уверен, что у вас поднялось давление, — не отставал от хозяина Том. — Вам лучше сейчас передохнуть.

— Мне необходимо еще выпить.

«Будь ты проклята, Амелия Сакс!» — в сердцах произнес про себя Райм, и сам удивился, зачем он это сделал.

— Надо отказаться. Выпивка никогда вам не помогала.

«Вот я и отказываюсь, — так же молча проговорил Линкольн. — От всего на свете. Но только в понедельник. И никакие долгосрочные программы из двенадцати ступеней мне не нужны. Достаточно одного-единственного, но верного шага».

— Ну-ка, наливай, да поскорее! — снова начал заводиться он. Правда, немного подумав, он и сам понял, что следующий стакан будет лишним.

— Нет.

— Немедленно! Я требую! — бушевал Райм.

— Ни за что.

— Лон, может быть, тогда ты мне нальешь?

— Я…

— Он больше ничего не получит, — уверенно произнес Том. — Когда он напивается до такого состояния, он становится невыносимым, но мы с этим мириться не должны.

— Ты что же, опять решил играть в неповиновение? Да я же могу уволить тебя в любую минуту!

— Валяйте.

— А это уже классифицируется как жестокое обращение с инвалидом. Лон, сейчас же арестуй его.

— Линкольн, — попытался Селитто утихомирить товарища.

— Арестовать его!

Детектив даже отшатнулся, услышав, с какой злобой были произнесены последние слова.

— Послушай, парень, тебе, кажется, пора немного охладиться, — заявил Селитто.

— О Боже! — вздохнул Райм и принялся стонать во весь голос.

— Что тут происходит? — не выдержал Селитто.

Том не отвечал, а только искоса поглядывал на Линкольна.

— Моя бедная печень! — лицо Райма неожиданно осветилось зловещей ухмылкой. — Наверное, я уже допился до цирроза.

Том резко обернулся:

— Я не собираюсь все это выслушивать. Этого никому не вытерпеть. Хватит!

— Нет, не хватит…

И тут снизу, с первого этажа, раздался взбудораженный женский голос:

— У нас очень мало времени!

Через несколько секунд в комнату вбежала Амелия, и добавила:

— Практически, у нас его вообще нет.

Она удивленно оглядела опустевшие столы. Райм почувствовал, как по его подбородку стекает слюна. Он рассердился на себя за то, что проявил такую слабость и Амелия это увидела. Потому что она поняла, что он — калека и никчемный человек — переоделся в чистую белую рубашку ради нее. И еще из-за того, что сейчас ему как никогда хотелось остаться в одиночестве, чтобы навсегда погрузиться в неподвижность и покой. Туда, где он будет королем. И не на день, а на века.

Слюна продолжала стекать, и он изо всех сил попытался повернуть измученную шею, чтобы хоть как-то стереть ее. В этот момент к нему подскочил Том с салфеткой и ловким движением привел лицо хозяина в порядок.

— Добро пожаловать, офицер Сакс, — добродушно поприветствовал он Амелию. — Я вижу в вашем визите проявление зрелости и пример победы здравого смысла. А это в наши дни большая редкость.

Сейчас Амелия была без фуражки, с расстегнутым воротником рубашки. Локоны ее растрепались, и Райм почему-то подумал, что именно эти волосы никто никогда не удосуживался индивидуализировать под микроскопом.