Р. Скотт Бэккер - Нейропат

Мужчина, встретивший их у входа в пентхауз, был невысокого роста, с бочкообразной грудью, воспаленными глазами и темной густой бородой; такие бороды всегда заставляли Томаса думать о волосатых спинах их обладателей. На мужчине были джинсы, подтянутые намного выше пояса. Томас моментально признал в нем одного из тех парней, которые слишком долго крутятся перед зеркалом, втягивая живот, и никогда не носят рубашки навыпуск.

— Здравствуйте, мистер Гайдж, — поздоровалась Саманта.

— Здравствуйте, агент Логан.

Томас поднял брови. Он не был уверен, что последует далее, но уж явно не полное узнавание.

— Я никогда не забываю голоса, — заявил Гайдж, словно читая его мысли. — Если бы не это, я сказал бы, что вижу ее впервые в жизни.

— Но вы видели меня, — сказала Саманта.

— Ну, если вы уверены, — пожал плечами Гайдж и перевел взгляд на Томаса. — А вы? Я видел вас прежде?

— Нет, мистер Гайдж. Меня зовут Томас Байбл.

Гайдж осторожно кивнул.

— Доктор Байбл — преподаватель психологии из Колумбийского университета, мистер Гайдж. У него к вам несколько вопросов.

— Ответьте прежде вы. Он терапевт или судебный врач?

— Иногда большой разницы нет… Но я не шарлатан, если вы это имели в виду. — Томас помолчал, облизнул пересохшие губы, — Я — друг Нейла Кэссиди.

С лица Гайджа исчезло всякое выражение.

— Пожалуйста, прошу, — сказал он.

Через облицованную мрамором прихожую они проследовали за мистером Гайджем в роскошную гостиную в эгейском стиле, выдававшую помешанность владельца на богатстве и великолепии. Монументальная комната была поделена на «уголки интимных знакомств». Но эффект — если таковой и предполагался — разрушали раскиданные повсюду дешевые поделки. Мистеру Гайджу определенно нравился его маленький блошиный рынок…

— Прошу простить за спартанское негостеприимство, — сказал он, подвигаясь к u-образному дивану. — Я уволил весь персонал… Они показались мне какими-то… неузнаваемыми.

Томас присоединился к Сэм, усевшейся напротив хворого миллиардера. Ни сам миллиардер, ни его интерьер не оправдали ожиданий Томаса. Видимо, насмотрелся слишком много фильмов.

— Выпьете? — спросил Гайдж. — Боюсь, у меня остался только скотч.

Сэм отрицательно покачала головой. Томас попросил одну порцию со льдом.

— Итак, — сказал Гайдж, направляясь к бару, — какие вопросы собирался задать мне друг мистера Кэссиди?

Томас сделал глубокий вдох. Учитывая то, что рассказывала Сэм в машине, он решил привнести умиротворяющую нотку, которая помогла бы мистеру Гайджу чувствовать себя раскованно.

— Разные, — ответил он. — Однако полагаю, у вас тоже накопилось немало вопросов.

Гайдж горько усмехнулся. «И все же это терапия», — можно было прочесть в его взгляде.

— Каких же?

Томас пожал плечами.

— Ну, для начала… Разве вам не хочется узнать, почему он сделал это с вами?

— О, я знаю почему, — ответил Гайдж, поворачиваясь к бутылке.

— Правда?

— Ну конечно. Это было наказание.

Томас осторожно кивнул и спросил:

— За ваши грехи?..

— Да, за мои грехи.

— И в чем же вы грешны?

Гайдж тщательно поболтал стакан с виски, словно хотел растворить кубики льда.

— Вы что, священник? — спросил он, передавая Томасу выпивку.

Томас впервые заметил, как тщательно Гайдж избегает смотреть им в лицо.

— Нет, — ответил он.

— Тогда мои грехи не имеют к вам никакого отношения.

Гайдж резко повернулся, но не к Сэм, а по направлению к ней. Его манера поведения начинала напоминать Томасу слепого.

— Психологи, — сказал Гайдж с легким презрением, — хотят, чтобы все наши грехи были симптомами, не так ли?

— Извините, мистер Гайдж, — произнес Томас, ставя свой стакан. — Может быть, вы предпочли бы…

— Профессор Байбл считает, что Кэссиди ведет с ним что-то вроде спора, — осмелилась вставить слово Сэм. — Нам нужна ваша помощь, мистер Гайдж.

Наконец миллиардер взглянул ей прямо в лицо. В глазах его отразился странный ужас.

— Спор? Какой спор?

— О том, что ничто не имеет никакого значения, — ответила Сэм, бросив взгляд на Томаса. — В это, наверно, трудно поверить, но Нейл Кэссиди верит в то, что не существует такой вещи, как… как…

— Как люди, — закончил за нее Томас — Он считает, что многое из того, во что мы верим — ну, скажем, намерения, цели, смысл, добро и зло, — просто иллюзии, порождаемые нашим мозгом.

В глазах Гайджа блеснули слезы.

— Ну, тут он явно заблуждается, разве нет?