Р. Скотт Бэккер - Нейропат

Он знал, что его слова звучат убедительно. Но, несмотря на это, у него защемило в груди, мысли беспорядочно роились в голове. Рано или поздно они допросят Нору. В конце концов, она имела касательство к делу.

«Я же сам себя гублю…»

— Простите, профессор, — сказала Сэм и пронзительно посмотрела на него, будто испугавшись, что потеряла что-то. — То есть Том.

Томас кивнул, словно затем, чтобы подбодрить ее.

Когда в нем успела так развиться способность ко лжи?

«Все накалывают друг друга».

Остаток пути до Манхэттена Сэм посвящала Томаса в подробности похищения Гайджа и Повски.

Гайдж, воротила в области розничных продаж, попросту не вернулся после утренней пробежки в Центральном парке. Свидетели показали, что видели, как он болтает с кем-то, сидящим в серебристом «БМВ», не более. Томас спросил, как мог миллиардер вроде Гайджа делать что-либо без всякой охраны, на что Сэм ответила: «Такой уж он был парень».

— Какой?

— Да как вам сказать — парень, который мочится, отойдя на два шага от писсуара.

— Такой у него большой?.. — рассмеялся Томас.

— Нет. Как раз наоборот. Это у него маленькое.

— Тогда я, кажется, не понимаю.

В лучах солнечного света улыбка Сэм казалась ослепительной.

— Иметь маленький член это одно. А вот не придавать этому никакого значения — нечто совсем другое. Раструбите повсюду о ваших слабостях, и люди решат, что вы сильный.

— Или, — добавил Томас, — что у вас мания пенисного величия.

Сэм хихикнула.

— Знаю, все мужики такие.

Синтия Повски, хорошо известная в определенных кругах как Сладенькая, исчезла на автостоянке своего роскошного многоквартирного кондоминиума после того, как навещала «друзей». Свидетелей нет. Камеры слежения стоянки были предположительно вырублены какими-то вандалами накануне ночью. Следователи знали — или, по крайней мере, думали, — что она поехала на стоянку, потому что ее «порше» был припаркован как обычно — занимая сразу два места. Они знали, что она никогда не занималась своим ремеслом на дому из-за дружка, которого власти Эскондидо считали главным подозреваемым, пока в Квантико не прислали видео.

Хотя Томас слушал внимательно и даже задал несколько уточняющих вопросов, беспокойство и укоры совести так и бурлили у него в голове. После многих лет преподавательской работы он обнаружил, что может слушать и даже отвечать на вопросы студентов, будучи сосредоточен на чем-то совершенно другом. Вплоть до самого развода он никогда не понимал, что эта рассеянность, или, вернее, сосредоточенность на ином, может стать настолько конструктивной. Сколько шпилек в адрес Норы он отпускал, объясняя на занятиях то или иное основополагающее психологическое понятие!

Спецагент Саманта Логан говорила, а он слушал, не переставая обмозговывать происходящее.

Для чего лгать?

Чтобы выгородить Нейла?

Но зачем? У парня не только поехала крыша, но он еще и трахался с Норой… Трахнул его . Теперь-то зачем его выгораживать?

Когда-то в Принстоне они с Нейлом шутки ради взяли напрокат «Экзорциста», рассчитывая хорошенько повеселиться. Но фильм до смерти напугал обоих, хотя ни один из них не верил в Бога, демонов и даже в священников, способных вытворять такое. Выкурив несколько косяков и рассмотрев все противоречия, они совместными усилиями выработали понятие, которое назвали «эффектом экзорцизма»: разрыв между знанием и приведением в норму. Оба знали, что одержимость бесом это чушь, но с тех пор состояние ужаса вошло у них в привычку, стало нормой. Как обнаружил впоследствии Томас, значительная часть лечебной психологии противилась «эффекту экзорцизма».

Значительная часть того, что значило быть человеком.

«Мой самый близкий друг…»

Он выгораживал Нейла, следуя привычке. Чертовой привычке.

И все же, даже поняв это, он продолжал слушать, как Сэм бойко излагает факт за фактом. Благожелательно. Вежливо. Когда затор в движении заставил ее замолчать, чувство справедливости едва не заставило его выложить все начистоту.

«Просто скажи ей! — внутренне возопил он. — Скажи: Саманта, я солгал… Ваш подозреваемый объявился у меня вчера вечером».

Однако вместо этого он сказал: «Сволочное движение».

Непонятно как, но им все же удалось выехать на Уэстсайдское шоссе. Когда они неторопливо ехали вдоль Гудзона, Томас не сводил глаз с другого берега, где в лучах дряхлеющего солнца лежал угрюмый Джерси. Казалось невероятным, что всего несколько столетий назад этот берег служил границей просвещенной цивилизации. Границей знания. Он буквально видел их, голландцев и англичан, вглядывающихся в изумрудные дали между деревьями, напоминавшими колонны храма в Карнаке. [24] Карнакский храм — одна из самых древних достопримечательностей Египта.