Питер Альбано - Седьмой авианосец

— Не понимаю.

— Я про Тая. Он бормочет загадочные вещи. Про остров. И про какие-то цветы…

— Остров? Цветы?

— Ну да.

— Солли! — вскрикнул человек на кровати. Офицеры склонились над ним. — Солли, остров… долбаный остров.

— Атту, — произнес Камерон.

— Может быть, — сказал Брент. — Но это вряд ли могло его удивить.

— Цветы! Солли! Цветы! — воскликнул Тайрон с удивительным жаром. — Огромные цветы. Уходи! Вверх! — Чернокожий приподнял голову, глаза его были широко раскрыты. Брент наклонился ниже. Джонс снова уронил голову на подушку. По лицу его текли слезы. — Солли… Солли. Боже мой, Солли! — вскрикивал он.

В палату вошла широкая, как дредноут мисс Смазерс.

— Достаточно, джентльмены, — сказала она. — Это все, что он говорит. Повторяет снова и снова. Без конца.

— Что-нибудь еще? — спросил Брент.

— Иногда он еще зовет какого-то Девиса.

— Третий член экипажа, — пояснил Камерон.

— Больше ничего?

— Больше ничего, — отрезала медсестра, и ее крысиные глазки-бусинки забегали, оглядывая Брента.

Брент сунул руку в карман, протянул медсестре карточку.

— Пожалуйста, позвоните мне, если он придет в сознание.

— Я могу позвонить вам, даже если он и не очнется, — сказала мисс Смазерс, положив руку на гигантское бедро и изобразив на своем жирном лице подобие улыбки.

Брент почувствовал приступ тошноты. За спиной хихикнул Камерон. Брент повернулся и молча вышел из палаты.

— Скотч с содовой, Пам, — сказал Брент, опускаясь на диван.

— Ты разлюбил «май-тай»? — спросила она, проходя к бару из спальни, где она только что спешно переоделась, сменив синюю форму на простое зеленое домашнее платье, которое, впрочем, не могло скрыть все изгибы ее фигуры.

— Нет, на этот раз скотч, — сказал Брент, не умея заставить себя отвести взгляд от хозяйской аппетитной попки, которая округлилась даже под свободным домашним платьем, когда Памела нагнулась, чтобы взять из бара бутылку «Чивас регал». Он покачал головой и спросил:

— Ну, а как у тебя дела с русским шифром?

— Никак, — сказала она, смешивая виски с содовой. Кэптену Эвери придется запастись терпением. Коммандер Белл, по крайней мере, понимает в компьютерах. — Она обернулась к Бренту и, держа в каждой руке по стакану с виски, подошла к дивану. — Неужели ты действительно считаешь, что он верит, будто «Спарту» уничтожили пираты? — Она подала ему стакан и села рядом.

Брент подумал, вздохнул и сказал:

— Скорее всего он не верит ни в пиратов, ни в маньяков, ни в происки русских. — Он сделал глоток, чувствуя, как по телу разливается благодатное тепло. — Для него все это одинаково бессмысленно, но в первую очередь его не устраивают мои «Зеро». — Он задумчиво поднес стакан ко рту и одним легким движением осушил его.

Памела приняла пустой стакан, быстро подошла к бару, наполнила его и, подавая Бренту, спросила:

— А как насчет Белла?

— То же самое, — отозвался Брент, принимая стакан. Он сделал маленький глоток и поставил его на столик. Памела села рядом. Брент схватил ее за руку и сказал: — Они, конечно, могут послать к черту «мейдей», но снаряды времен второй мировой — это нечто реальное. От них уж никак не отмахнешься. Это не призраки. — Он сделал еще один глоток, отметил, что тепло продолжает распространяться по всем уголкам его тела, вздохнул и откинулся на спинку дивана.

Памела закинула ноги на диван и прислонилась к Бренту так, что ее грудь прижалась к его руке. Медленно она провела пальцем линию по его лбу, потом по щеке и спросила:

— Ну как, стало немного полегче?

Он кивнул и поцеловал ее в щеку.

— Да. Эта штука всегда помогает, — добавил он, поднимая полупустой стакан ко рту.

Она легко коснулась его щеки губами и спросила:

— Ты видел того вертолетчика?

— Да. — Он сделал глоток, потом стал легонько поворачивать стакан в руке, отчего кубики льда начали приятно позвякивать. — Он в тяжелом состоянии.

Она покачала головой и лишь потом спросила:

— В очень тяжелом?

— Да. Может не выжить.

— Он что-нибудь сказал?

— Нет, он бредил… нес какую-то бессвязную чушь.

— Насчет чего?

— Говорил про какой-то остров.

— Может, Атту?

— Я тоже так сначала подумал, но он был так удивлен, словно увидел этот остров там, где его не могло быть. И он говорил еще кое-что странное.

— О чем?

— О цветах.

— О цветах?

— Да, он кричал про огромные цветы…

— Это странно. Какие могут быть цветы на Алеутах?

— Тем более, что они не подлетали так близко к острову, чтобы видеть цветы, да и вообще видимость в тех местах паршивая. Кроме того, на этих островах вообще почти ничего не растет.