Виктор Каннинг - Клетка

За едой Фарли рассказал немного о себе; говорил, как всегда, легко, в подробности не углублялся, не пользовался любопытством Сары, чтобы представить себя в выгодном свете. Отец его отслужил на флоте и стал разводить чай в Кении. И он, и мать уже умерли. У него не было ни сестер, ни братьев, только горстка дальних родственников в Англии. Там он и учился, на каникулы летал в Африку, в армию пошел в Кении. О дальнейшем рассказывал неохотно, заметил лишь, что много путешествовал, свободно владеет тремя или четырьмя языками и «… не заработал денег, о которых стоило бы говорить. Нет у меня ни ясной цели, ни желания чего-то достичь». Он одарил Сару некрасивой, но искренней улыбкой.

Издалека донесся звон церковного колокола – пробило три. В ее монастыре сейчас начинался дневной молебен. Правила на этот счет были строги, поэтому монахини безропотно спешили в часовню. Сколько раз возникало греховное желание пропустить службу! Но Сара всегда преодолевала его, повторяя с остальными второй и третий стихи восьмого псалма:

Сара погладила себя по животу под шелком только что купленной ночной рубашки. «Шелк скрывает кожу, а тело – грех», – подумала она и глаза почему-то затуманились. Не от жалости ли к самой себе? Выражение лица и поведение друга Фарли, Германа, подсказывали ей, что он понял: в последние месяцы она часто поддавалась этому чувству. Неужели она так плохо разбиралась в собственном теле, что пошла на поводу вымысла, дабы увильнуть от жизни, которая стала невыносимой. А тот врач не раз находил предлог зайти в душный склад постельного белья, которым заведовала она… скорее по умыслу, чем нечаянно прикасался он к ее руке или задевал бедром, животом в узком проходе между узлами простыней и одеял. В тот день Сара безошибочно чувствовала: жара – по складу проходили трубы парового отопления – скоро доведет ее до обморока, как уже случилось однажды… Мысль попыталась ускользнуть, но Сара заставила себя вернуться к мучительным воспоминаниям… как потеряла сознание, очнулась и, хотя почувствовала, что одежды ослаблены, он одной рукой обнимает ее за плечи, а другой ласкает, не нашла в себе сил сразу открыть глаза и остановить его, но в конце концов все же застонала, тряхнула головой, разомкнула веки, увидела его бесстрастное лицо, услышала: «Как вы меня напугали. Если обморок повторится, я попрошу перевести вас отсюда». Тут он улыбнулся и, кажется, подтвердил опасения Сары, коснувшись ее щеки тыльной стороной ладони. А потом у нее пропали месячные и замешательство постепенно превратилось в отчаяние".

Сара села на кровати, тяжело вздохнула, схватилась за голову, вспомнила выражение лица другого врача, Германа, разгадала его мысли – они совпали с ее собственными и укрепили надежду, которая раньше день ото дня лишь слабела.

Сара встала, накинула на плечи халат Элен Холдерн и распахнула окно. Соловей приветствовал ее чудной песней – рыданием… потоком переливчатых волшебных трелей, и от их прелести у Сары сразу стало легче на душе.

Но тут в распахнутую дверь спальни из комнаты Фарли ворвался сначала стон, а потом крик – протяжный, нескончаемый.

Сара зажгла свет и бросилась в спальню к Ричарду. Когда вбежала, он снова закричал – неистово запричитал на неизвестном ей языке. Она села рядом, встряхнула его за плечо, и он умолк. Потом вскочил и, не заметив Сару, потянулся к ночнику, бормоча: «Боже… о Боже».

Она легонько потрепала его за щеку, он поднял глаза – лицо прорезали глубокие тени от горевшего сбоку ночника.

– Что с вами? Придите в себя, успокойтесь…

Он согласно кивнул, опустил голову, пряча от света лицо, выпростал руку из-под простыни и – Сара была уверена, он сделал это бессознательно – взял ее за руку. Посмотрел в глаза, глубоко вздохнул, овладел собой и спросил: «Я кричал как резаный?»

– Приснилось что-то ужасное?

– Пожалуй. Извините. – Он улыбнулся. – Оставил дверь открытой, чтобы услышать, если позовете вы. А получилось наоборот. Не обращайте внимания. У меня это давно. Возвращайтесь к себе. И не тревожьтесь. – Он сжал ее руку. – Идите к себе. А я немного почитаю и все пройдет.

– Вы уверены?

– Совершенно.

Она медленно поднялась, не сводя с Фарли глаз. Сердце разрывалось от желания что-нибудь для него сделать. Страстно хотелось сесть рядом, взять его на руки, покачать, как ребенка, и не было в этой страсти ничего плотского… просто прижать бы его к себе и вычеркнуть из памяти омрачавшие сон кошмары.