Сергей Кулаков - Всемогущий

Вскоре Горин так углубился в разработку сюжета, что по временам забывал, где находится. Белый потолок все ниже нависал над ним, и он вынужден был то и дело моргать тяжелыми веками, чтобы вернуть зрению утраченный фокус.

Иногда он бросал взгляд на дверь и замечал, что глазок затемнен. За ним кто-то внимательно наблюдал, видимо, ожидая, что он будет вести себя как-то иначе. Но Егор только посмеивался над наблюдателем, дав себе слово ни единым жестом не выказать своего недовольства.

Так прошел час или больше – Горин уже переставал различать ход времени, как всегда, трудноуловимый в замкнутом пространстве. За окном было однотонно серо, в камере стояла тишина до звона в ушах, и каких-либо ориентиров, отсчитывающих часы, не существовало.

Вдруг засов загремел, и дверь открылась. На пороге, пригнувшись, стоял Дикий, в руке его дымился пистолет с глушителем.

– Привет, – глухо пробасил он.

Егор поднялся, изумленно посмотрел на него:

– Привет. Но ты же…

– Все в порядке, – перебил его Дикий.

Он шевельнул рукой, поморщился.

– Маленько продырявили шкуру. Но это пустяки.

– Я думал, они тебя убили.

– Счас! – ухмыльнулся Дикий. – Ну, чего ты ждешь?

Егор только сейчас понял, что дверь в камеру распахнута настежь, и дымящийся пистолет Дикого означал конец его страданиям.

– Пошли, – сказал Дикий.

– Пошли, – согласился Егор.

Он вышел из камеры и увидел два трупа. Это были его телохранители, приставленные Проновым. Парни ровно лежали на боку, у обоих из дырок во лбу текла кровь, густо заливая масляно-алым зеркальные линзы.

– А где Пронов? – спросил Егор.

– Там, – ткнул стволом себе под ноги Дикий.

Они спустились вниз, и у подножия лестницы Егор увидел труп своего недруга. Вся лысина Пронова была разворочена пулями, и он мешком лежал на полу, обхватив руками нижний столбик перил.

Егор заглянул в дежурную комнату. На диванах, под столом, на полу валялись трупы оперативников.

– Ну, ты даешь, – сказал он Дикому. – Даже от тебя я такого не ожидал. Как ты с ними со всеми справился?

– Я в этой дежурке отсидел полжизни, – пояснил Дикий. – Знаю каждый угол. У парней не было шансов.

– Но зачем ты это делаешь? – спросил Егор.

– Ты знаешь зачем, – последовал ответ.

Они вышли во двор, и Егор увидел еще три трупа. Дикий словно был на войне и ярости своей не сдерживал. Только сейчас Егор заметил повязку у него на груди, всю пропитанную кровью.

– Тебе нужна перевязка, – сказал он.

– Потом, – отмахнулся Дикий. – Пошли.

Они вышли за ворота и двинулись к лесу.

– Почему мы не взяли машину? – спросил Егор.

– В ней маяки, – ответил Дикий. – Лучше не рисковать.

Бежать по неровной, когда-то перепаханной земле было трудно. Ноги путались в сухой траве, то и дело попадались глубокие рытвины. Дикий угодил хромающей ногой в одну из таких рытвин и упал, ударившись раненым плечом. Он громко крикнул, с трудом подымаясь на ноги. Из-под повязки густо текла кровь, пропитывая сорочку и пояс брюк.

– Надо сделать перевязку! – снова закричал Егор.

– Нет, – отмахнулся Дикий, – потом…

Они снова побежали к лесу.

Но вдруг Дикий обернулся и оскалил зубы.

– Не успеем! – крикнул он.

Егор глянул назад. За ними бежали люди в черном; их было так много, что они усеяли все поле.

– Беги один! – сказал Дикий. – Я их задержу.

– Нет! – закричал Егор. – На этот раз я тебя не оставлю.

– Беги! – оттолкнул его Дикий.

– Нет!

Вдруг застучали выстрелы. Из груди Дикого, из спины, из шеи брызнули фонтаны крови, и он задергался, как в сумасшедшем танце.

– Станцуй с Жанной вальс! – крикнул он, улыбаясь окровавленными зубами. – Слетай с ней на планере за облака…

– Откуда ты знаешь про вальс? – закричал Егор. – И про планер?

– Я все про тебя знаю, – засмеялся Дикий.

– Откуда?

– Оттуда.

– Ты что, умеешь читать мысли?!

Дикий засмеялся так, что изо рта его хлынула черная кровь и попала на лицо Егора. Тот в ужасе шагнул назад, пытаясь отереть лицо, но руки только скользили по чему-то горячему и мокрому, и он понял, что эта кровь навсегда останется на нем и ему никогда, никогда не избыть всей своей вины…

Он дернулся, вскрикнул и проснулся.

Рука его лежала на лице, под ней было мокро и горячо. Потолок все так же безнадежно нависал над головой, в окне стемнело, по подоконнику дробно стучало.

«Не спал всю ночь, – подумал он, – вот и сморило под дождик».

Он вспомнил свой сон, но постарался поскорее отогнать его подальше. Поводов для размышлений не было никаких, одна душевная смута и тоска. Таких снов у него еще будет не одна сотня, так что надо привыкать.