Сергей Кулаков - Всемогущий

Людей было очень много. Простившиеся не уходили, а оставались в церковном дворе и рассыпались по саду, так как двор уже не мог всех вместить. Почти все желали проводить любимого пастыря на кладбище, и от этого не обращали внимания ни на дождь, ни на то, что до кладбища придется добираться пешком. Егор видел вокруг себя печальные, но исполненные внутреннего света лица и понимал, как много дал этим людям его духовный отец.

– Говорят, лежит, как живой, – тихо переговаривались впереди его две женщины богомольного вида. – Как будто спит. Так и кажется, что сейчас встанет и пойдет. На покойника совсем не похож. Лицо чистое, запаха нет никакого, а ведь уже второй день идет.

– Праведно жил, вот и не пахнет, – отвечала своей товарке вторая женщина. – Оно всегда так бывает. Кто при жизни был чистый, и по смерти такой же будет.

– Да, правду вы говорите, правду…

Егор перестал слушать и углубился в свои мысли.

На душе было тяжело.

Он не представлял отца Кирилла мертвым. Столько лет тот был для него энергичным и последовательным проводником жизни, что он не мог представить его неподвижным, безучастным, успокоившимся навсегда. Правда, он видел его неподвижно лежащим на полу в церкви, как будто старый священник внезапно уснул. Но чтобы он умер? Об этом невыносимо было думать. Вот и эти две женщины говорят о том, что он похож на спящего. Может, так и относиться к нему – не как к мертвому, а просто как к надолго уснувшему, чей сон не имеет границ и закончится тогда, когда на то будет особая необходимость?

Нет, сказал себе Егор, это не сон, и отец Кирилл мертв. Следует это понять и не предаваться утешительному и наивному самообману, как это делают дети, когда не хотят верить в плохое, – а принять случившееся, как должное, как это посоветовал бы сам отец Кирилл. Его последнее призвание к Егору было смириться и не бунтовать против воли Божьей, и Егор подумал, что до этого понимания ему еще расти и расти.

Угнетало его также и то, что скоро придется расставаться с Жанной и профессором. Жанна не назвала дату отъезда, но была так нежна с ним этой ночью, что он догадался: им предстоит расстаться очень скоро. Быть может, еще скорее, чем он думает. Горину хотелось вернуться домой и приступить к Жанне с расспросами, чтобы убедить ее никуда не уезжать. Но он понимал, что это невозможно, что есть вещи, над которыми он не властен. И от этого было тяжело на душе и хотелось выйти из очереди, из окружения сотен незнакомых людей, которые были ему далеки и непонятны, – но он продолжал стоять и машинально переставлять ноги, подвигаясь все ближе к лестнице, и боялся того, что сейчас увидит, и всеми силами души желал увидеть в последний раз дорогое лицо.

Отец Кирилл казался в гробу меньше, чем был в жизни. В гробу лежал худощавый старик со светлым ликом и улыбкой на губах. Над ним вершилась заупокойная служба, читал красивым басом молитву рослый молодой дьяк, доносились тонкие голоса церковного хора, густо пахло ладаном и строго присматривали за процессией многочисленные служки. Отец Кирилл, несмотря на свою скромность, занимал высокий пост в церковной иерархии, и его похороны осуществлялись по самому высокому разряду.

Но странная улыбка батюшки говорила о том, что ему, даже и мертвому, все это совершенно не важно. Важно для него было не то, что пышная церемония вершится над ним, и курится обильно ладан, и толпится вокруг гроба цвет духовенства, – а то, что ради него со всех уголков Москвы и России собрались сотни и сотни простых людей, помнящих его слово и скорбящих о том, что больше его с ними нет.

Егор чуть задержался, дойдя до гроба. Так и казалось, что отец Кирилл, обряженный в саван, с повязкой на лбу и сложенными на груди руками, сейчас откроет глаза и скажет: «Ну, здравствуй, Егор. С чем пожаловал на этот раз?» И поведет к себе в каморку пить чай с травами, и будет смотреть добрыми глазами, и ловить каждое слово, чтобы дать ответ, ради которого к нему и пришли.

Егор почувствовал, что его толкают, и двинулся дальше.

Все кончено. Отца Кирилла не вернуть, Жанну не задержать, Дикий погиб, а он остался один со своим никому не нужным, проклятым даром. Отец Кирилл дарил людям успокоение и радость, а что дарит он, кроме беспокойства и страха? Что ему делать дальше и кто теперь даст ему ответ?

Егор вдруг увидел у стены большеглазую женщину по имени Настасья, которая заходила к отцу Кириллу, когда он у него был. Настасья тоже узнала его и ласково улыбнулась.