Олег Дивов - След зомби

Какое-то время Тим подчинялся. Все у него получалось легко и красиво. Да, иногда он уставал, особенно когда сдавал вступительные. Но его сердце не участвовало в этой работе совершенно.

Сердце было занято другим. Тим знал совершенно точно, что не будет всю жизнь журналистом. Ему очень нравилась эта работа, но больше всего на свете он хотел лечить больных. Лечить руками, не как врач, а как сенс. Это нужно было делать тайком, подпольно, ни в коем случае не давая понять родителям, что ты ступил на такую скользкую дорожку. Но и другого выбора для себя Тим не видел. Он не хотел быть, как все. У него была своя система ценностей — свобода, честь, любовь. Свободу он обрел, честным старался быть, а любовь — придумал. Потом оказалось, что придумывать любовь нельзя и полюбить женщину только за то, что она красивая, невозможно. А если вдобавок у тебя в голове компьютер, который постоянно что-то анализирует и сопоставляет, такая женщина не нужна даже для секса, потому что уж очень он получается… односторонний. Тим поставил на себе крест и с головой ушел в работу, в совершенствование пси-восприятия. И как раз к моменту, когда любовь стала для него чем-то абстрактным, выдумкой талантливых писателей, подкатила улица Кузнецкий Мост, зверский похмельный синдром и Ольга навстречу.

Тим шел по городу и вспоминал, а невидимые щупальца сканировали пространство вокруг в поисках возможной слежки и опасности вообще. Уже второй час он находился между небом и землей, глядя на мир и глазами, и активизированным пси. И не испытывал ни малейшего неудобства. Это было приятно, но и немножко страшно. Тим вздыхал и кривил лицо. «Привыкай. Так нужно».

Уже поднимаясь в лифте, Тим почувствовал рядом чужой, недобрый след. Он «щелкнул» глубже, и, когда двери лифта распахнулись на этаже, сердце его учащенно забилось. «Ко мне приходил враг. Мелкий, нестрашный, но гаденький враг. Он открыл дверь и вошел в мой дом».

Тима затрясло от злобы. Он ворвался в квартиру и пробежался по ней, «принюхиваясь». «Ничего особенного. Только медленно остывающие следы. Он вошел и вышел. Но, похоже, он что-то уволок с собой».

Тим рывком открыл ящик стола. «Надо же так обнаглеть! Нет, ребята, вы действительно меня достали». В гневе Тим выхватил из-под потолка горсть мелких шариков и запулил в стену. В соседней квартире взвыла дурным голосом кошка. Тим поймал шарик побольше и швырнул в потолок. Вогнал еще несколько в пол и стены, вышвырнул какое-то беззлобное аморфное образование за окно. Бросился топтать следы врага и наконец, ослепнув от злобы, принялся колотить все, что подвернется под руку, — бублики, груши, молнии.

Он остановился, когда понял, что согнул незыблемую голубую стену сети Хартмана. Такое было невозможно в принципе, но… произошло. Несколько секунд он стоял, покачиваясь с носка на пятку, сжимая кулаки и что-то рыча под нос. А стена, пульсируя и содрогаясь, пыталась вернуться на прежнее место. Тогда Тим уселся на пол и обхватил голову руками.

Конверта в столе не было. Вместо него в ящике лежал маленький чертик, искусно сплетенный из куска телефонного кабеля.

— Ко мне тоже кто-то ходит, — небрежно сказал Рябцев.

Они сидели у Рябцева на кухне и пили чай. Обстановка в квартире у резидента инопланетной цивилизации была маниакально-депрессивная. Два десятка раскрытых пачек «Явы» на батарее отопления, образцы каких-то минералов на подоконнике, раскладушка с постелью, заправленной по-армейски педантично. Полное отсутствие даже малейших признаков еды. И громадная карта СССР во всю стену с аккуратно прочерченными линиями геобиологических жил «по Рябцеву». Тим подумал, что для полноты картины не хватает только мелкого болезненного штриха — чего-нибудь вроде носков на газовой плите.

— Заходят, когда меня нет, потопчутся, вещи с места на место подвигают… Ерунда, Тим, не обращай внимания.

— Хорошенькое дело — не обращай… Вы не «нюхали», что это за люди?

— Не-а. Мне это не интересно… — И Тим увидел: действительно не интересно. Рябцев больше не сенс. Может быть, он уже и способность «принюхиваться» утратил.

— Владимир Владимирович, вы только не обижайтесь. Может быть, вам этот вопрос покажется оскорбительным, но… Люди из моей группы в один голос твердят, что все более или менее способные биоэнергетики выполняют какие-то задания «органов». И что вообще наш «Центр» создавался с благословения КГБ. Вы можете это прокомментировать?

Рябцев улыбнулся Тиму, мягко, по-отечески.