Джордж Грин - Воронье

Прямо над ним, глядя на него, торчало какое-то животное. Понять, что это за порода, было невозможно. Оно почти разложилось, и глаза едва не вываливались из орбит, сохранив выражение испуга, которое застыло в них две ночи назад, когда внезапно появился яркий свет фар. Сухие лапки оно держало перед мордочкой, и они напоминали сломанные спички. «О Иисусе, а Шон был уверен, что все в порядке. Шон сказал, что животному повезло. Но ты все время ехал вместе со мной. Как мой спутник. Или это я был твоим спутником? И кто знает, как ты ухитрился застрять там? Наверно, подпрыгнул в неподходящий момент, обо что-то ударился и, скорее всего, какое-то время еще жил, не так ли? И наверно, ты висел, застрявший, здесь всю дорогу, весь путь до Джорджии, глядя, как под тобой бежит шоссе, как мелькают белые линии, и понимал, что к тебе никто не проявит жалости в этом жутком родео так далеко от дома».

Ромео попытался заглянуть в глаза животного, но едва не задохнулся от удушливого запаха. На трупе уже размножались личинки. С него достаточно. Он выполз из-под машины и остался лежать на солнце, переводя дыхание.

Он добрался до автомойки самообслуживания и пустил в ход длинный шланг с мыльной струей, чтобы убрать из-под машины это существо. Тушка мягко шлепнулась на асфальт. Один бок животного был вмят, но остался гладким — может, его прижало к колесу? Ромео засунул его в черный пластиковый мешок для мусора и плотно завязал. Он использовал насос, чтобы смыть останки, а потом, поскольку все равно оказался тут, решил основательно почистить машину — тщательно и внимательно, снаружи и внутри. С мылом, горячим воском, а затем пропылесосить. Когда он закончил свои труды, машина по-прежнему выглядела как подержанный шкаф на колесах — но как она теперь сияла!

Добравшись до магазина инструментов, он купил складную лопату и отъехал в сторону от своей патрульной трассы в поисках подходящего места, чтобы захоронить эту бедную душу. Ему хотелось, чтобы оттуда открывался вид на траву и деревья, на звезды и луну. Верно ведь? «И раз уж удар молнии убил тебя, позволь мне найти для тебя достойное место последнего упокоения, где я могу похоронить тебя, а потом встать на колено и попросить прощения за то, что обрек тебя на такую гнусную судьбу. А когда я двинусь дальше, буду надеяться, что ты не станешь являться мне в ночных кошмарах, где и без того хватает всякого-разного».

БАРРИС наконец сдался. Он боролся с искушением весь день, но наконец перестал сопротивляться и проехал мимо бунгало Нелл — просто чтобы взглянуть на нее.

Он глянул через окно кухни, где она сидела, кормя своих котов. У нее был такой домашний вид, что ему пришло в голову — может, она вообще не покинет Брунсвик. Несмотря на эти неожиданные деньги. Действительно — ты думаешь о них, почему бы и ей не думать? Она провела тут всю жизнь. Она не собирается расставаться с одной почвой, в которой все ее корни, и отправляться, скажем, во Францию. Это ей не свойственно.

Эти размышления привели его к неожиданной и счастливой мысли. Может, джекпот пойдет ему на пользу. Может, он приведет Нелл в его объятия.

Потому что после того, как вокруг нее начнут крутиться жулики и авантюристы, может, она оценит единственного человека, который всегда будет заботиться о ней? Единственного человека, которому она сможет доверять. «И деньги, которые я заработаю или не заработаю, или мой чин в департаменте полиции, тугодум я или нет, лысый или нет — все это не будет иметь значения, так ведь?»

Если бы только Нелл прислушалась к голосу сердца.

От 17-й трассы он повернул на север, следуя вокруг города своим обычным путем против часовой стрелки. Солнечный свет стал меркнуть, он посмотрел вдаль и увидел, как к западу движется череда черных штормовых облаков. Их тень легла на болотистые заросли. Он прикинул, что стоит ожидать дождя. Он взял вправо к Риверсайд-Роуд, которая длинной полосой тянулась через заросли к кварталу зажиточных домов.

Там не стоит патрулировать слишком долго. В этом районе живет кое-кто из городских уполномоченных.

На травянистой обочине стояла коричневая «тойота-сокол». 1991 или 1992 года. Номер сообщал, что она из Огайо. Белый мужчина вытаскивал из багажника черный мешок для мусора.

Баррис подъехал сзади. Парень повернулся. Худощавый, темноволосый. В поведении чувствуется застенчивость. Но у него дружелюбное лицо.

Баррис сказал по радио:

— Я сорок третий, слышите меня?

Роуз, которая, наверно, как всегда, полировала ногти, пробормотала: