Михаил Логинов - Битва за Кремль

Но это не действует. Наступает новый вечер, и в 20.00 в городе зажигается на двадцать — тридцать свечек больше, чем вчера.

Начинать надо с плохого, — открыл совещание Бобров. — Плохие новости, как и положено, принесли социологи. На этот раз я проверил все сам и дозрел до компиляции из всех вменяемых наших и не наших источников. Слушайте и чувствуйте, в какой мы жопе.

Полгруппа слушала своего шефа молча и внимательно. Прежней вальяжности уже не было, кто-то обзавелся красными глазами.

— Надежда на то, что рейтинг Столбова замрет на двадцати пяти процентах, сдохла. По самому оптимистическому прогнозу, сейчас у него двадцать девять процентов, по реалистичному — тридцать три — тридцать пять. Паникерские данные, что у него тридцать семь — сорок, я не рассматриваю. Ребята, это уже не потеря конституционного большинства. Это потеря большинства как такового. Это превращение Думы в Раду. Как минимум.

— Это еще не п…дец. П…дец — дальше, — продолжил Бобров. — Прибавились два дополнительных неприятных фактора. Во-первых, мы посыпались. Еще месяц назад «Единая Россия» в среднем имела свои честные сорок три процента. Сейчас — тридцать шесть — тридцать семь. И второй сюрприз — прибавился процент неопределившихся. В сентябре был пятнадцать, сейчас больше двадцати. Похоже, это наши потеряшки плюс потеряшки других партий — люди, которые пока не решаются сказать вслух, что готовы голосовать за Столбова. Но на участке они не испугаются. И напоследок, чтобы все неприятности были до кучи. Процент ваших дорогих россиян, не голосовавших на прошлых выборах и готовых прийти на эти, с прошлого опроса вырос вдвое. Собственно, все.

— А прочие партии? — спросил кто-то.

— Коммунисты чуть-чуть берут свои семь процентов. Пока. Жирик и Мирон не имеют шансов, если им не натянуть. Остальные — растворились. У меня странное и дикое предположение, что Столбов поглотил и патриотов, и либералов. Еще вопросы и предложения?

— Может, Зюге стоит саморазоблачиться до полной потери электората? Мы ведь все же позиционируем себя как левая партия? — предложил бородатый социолог.

— Проблема в том, что, если Зюга завтра скажет в прямом эфире, что в тридцать седьмом сам оттаптывал подследственным яйца, а в восемнадцатом своими руками задушил бы царских детей, все, что он потеряет, подберет Столбов, — ответил Бобров. — Все, я вас напугал и передаю микрофон Васе, пусть пугает дальше.

Вышел Вася, парень бобровских лет, явно очень ответственный, так как глаза у него раскраснелись особенно.

— В регионах плохо, — начал он — Во-первых, по СМИ. Мы уверены лишь в центральных каналах и газетных приложениях. Где есть свои газеты, Столбов пролезает то там, то тут. Это касается и кабельных телеканалов. Особенно плохо с радио. Никто не ожидал, что в провинции окажется столько диких FM-каналов. Подозреваю, именно радио и стало причиной распространения столбовщины в среде, не затронутой экраном. Ведь ящик смотрят, когда делать нечего, а радио слушают, когда едут или работают.

— Лишать лицензии на хер! — раздалось несколько голосов.

Оратор махнул рукой — сейчас поясню.

— Когда Столбов только-только появился и мы думали, что это лишь сезонный цирк, лишать было не за что, а сейчас не везде и решатся. Во-вторых, наглядная агитация. Билбордов у Столбова относительно немного, и он пользуется ими едва ли не в одном субъекте из пяти. Но… Он отыгрывается на других методах, не очень распространенных прежде. Плакаты на балконах и лоджиях, не говоря уже о свечах в окне, — технология, по крайней мере, нам известная. Сложнее с новыми. Это обычный традиционный картонный или фанерный плакат, обычно с палкой. Их выдают добровольцам-шоферам, и те втыкают их на автострадах, а если в городе, то привязывают к трубам, решеткам, иногда оставляют. Плакаты примитивны, дешевы, и на месте уничтоженных появляются новые.

— Уничтожать еще чаще, — реплика с места.

— Уничтожаем, — вздохнул Вася. — Проблема в том, что мобильные бригады стали требовать повышенную зарплату: говорят, что работать опасно. И тут перехожу к третьему: мы сталкиваемся с террором противника, причем террором самым неприятным — спонтанным и самодеятельным. В некоторых городах в домах культуры берут отпуска на декабрь, на день голосования. Аргументация: «Не хотим вбрасывать за „Единую Россию“». ЦИК уже сейчас жалуется на кадровый некомплект. Учителя уйти в отпуск не могут, но в школах идет настоящий террор. Родня звонит, говорит директорам и учителям: если будешь жульничать на своем участке, знать тебя не знаем!