Михаил Логинов - Битва за Кремль

На этот раз говорили не о благотворительности.

— Приехал, чтобы впервые за двадцать лет впутаться в политику, — улыбнулся Светлицкий.

— По просьбе? — спросил Столбов. Собеседник коротко кивнул — не по своей инициативе.

— Патриарх заинтересовался вами после Свято-Никольского монастыря. (Столбов кивнул, понимая, о чем речь.) Следит за вашей карьерой. Теперь, когда дошли сведения, что вы создаете собственную партию, он хочет понять: зачем вы вошли в проект? Ведь раньше занимались только серьезными вещами.

— Для кого-то это, может, и проект. Для меня — серьезно, — ответил Столбов.

Немножко прогулялись молча. До открытия центра оставалось десять минут, Столбов уже приучил подчиненных не опаздывать и не задерживаться.

— Владимир Борисович, как вы думаете, Патриарху нравится все, что происходит? — внезапно спросил Столбов.

Светлицкий понял вопрос, но ответил не сразу.

— Многое не нравится. Но серьезных или приличных альтернатив пока не видно, — с легким упором на «пока». — К тому же «существующия же власти от Бога установлены».

— Ну, во власть я не сам иду, мне существующая власть порекомендовала, с этим проблем нет, — уточнил Столбов. И добавил, без улыбки: — Надеюсь, Патриарх понимает, что мальчики, которые сейчас рулят, выкинут православие, как только оно им надоест. Для них вера — игрушка. А мастера храмы в коровники перестраивать еще живы.

— Спорить тут нечего, — ответил Светлицкий. — Передам, что все, что вы затеваете, действительно серьезно. Дальше — не мне решать, но вы мне нравитесь. Кстати, название будущей партии уже подобрали?

— «Вера», — улыбнулся Столбов.

— Привет, Бык. Сбылась твоя мечта. Будет Партия нормальных мужиков. Кто разрешил? А кто в России все разрешает, он и разрешил. Президент. Так и сказал: сделай партию, возьми столько голосов, сколько можешь. Он же не знает, сколько нормальных людей в стране осталось. Да, ты правильно догадался — предлагаю вписаться. Да, грохнуть могут. И грохнуть, и посадить. Только сам знаешь: грохнуть и посадить запросто могут и без этого. А так можно попытаться выбраться из помойки.

Что делать? Не, своих двадцать хмырей на участок тащить пока не надо. А нормальных мужиков искать надо. И вокруг, и в других краях. Всех, кого знаешь. Объясни, что на этот раз лажи не будет, все серьезно, как тогда в ментовке. А будут большие расходы на звонки по межгороду — оплачу.

Северное побережье Финского залива покрыто поселками, известными и не очень. Все знают про Репино или Комарово — спасибо песне. А вот Лахта не такая известная.

Татьяна понимала, Гельфранд выбрал Лахту именно по этой причине: место тихое, уютное, домик на самом берегу Залива. И близко к Питеру.

Гельфранда знали немногие. Зато результаты его трудов — вся Россия. К примеру, в начале 1996 года к нему обратились за советом: как сделать так, чтобы не победили коммунисты? Он ответил: найдите генерала, пусть отберет процентов пятнадцать у коммунистов, а потом ляжет под Ельцина. Только не действующего вояку из Чечни. Желательно такого, что уже выбирал сторону. И с какой-нибудь двусмысленной фамилией, чтоб можно и восславить, а можно и постебаться.

Так родился генерал Лебедь. Причем Гельфранд не ограничился подсказкой. Он за месяц создал всю агитационную инфраструктуру на местах и проследил, чтобы она сработала.

Три года спустя к нему обратились опять: надо придумать новую партию, создать ее и сделать так, чтоб она получила на выборах хотя бы половину голосов, но никак не меньше, чем КПРФ. Гельфранд вспомнил: слово «Единство» не затаскано, а со времен Олимпиады образ Мишки никем всерьез не использовался. И опять не ограничился консультацией, мотался по регионам и с нуля создал партию, победившую на выборах.

А потом ушел из профессии. Не совсем, конечно. Делал аналитические записки, иногда писал статьи, иногда консультировал. Но не больше. Татьяна, видевшая его последний раз четыре года назад, спросила: почему?

— Мне была интересна практическая работа, когда пятнадцать процентов голосов могли набросать только на Северном Кавказе. Когда это стало происходить в половине регионов, мой опыт уже не нужен, — ответил тогда Гельфранд.

Сегодня Татьяна прервала его затворничество как раз с предложением практической работы. Хозяин заварил кофе в эспрессо-машине класса кафетерия, отключил две мобилы и даже монитор компьютера — чтобы ничто не соблазняло.