Анна Чилверс - Падение сквозь облака

— Нет, фактически он ничего не говорил о прошлом. У меня сложилось впечатление, что он впервые попал в зону боевых действий. Хотя не знаю, говорил ли он когда-нибудь об этом.

— Надо выяснить. Ведь если его сняли в Ираке до плена, когда он был с Бертраном, фотографом, тогда снимок мог быть сделан Бертраном.

— Тогда почему фото у Челленджера?

— Не знаю.

Мы выпили чай. Я могла опоздать на консультацию с преподавателем, если бы не пошла в колледж немедленно.

— Думаю, нам следует встретиться с Эгги, — сказала я на прощание.

Наконец все изменилось.

Тот же самый видеосюжет показывали двадцать четыре часа в сутки. Сколько именно суток длился показ, Гевин не знал, потому что утратил ощущение смены дня и ночи. Время раскололось теперь на десятиминутные интервалы, начинавшиеся с появления в тюремном дворе пленника и завершавшиеся показом его тела в крови и песке. Затем пленник поднимался на ноги, готовый умереть снова и снова.

Иногда казалось, что этот эпизод не уступает по продолжительности целому художественному фильму.

В другое время эти десять минут фильма показались бы ритмом организма. Пленник стоит, падает на колени, снова поднимается на ноги и затем умирает в такт медленному сердцебиению, в такт кровяному току, который пульсирует в теле Гевина и почти его успокаивает. Сцены, звуки голосов и выстрелов стали для него столь же необходимыми, как воздух, которым он дышит. Поэтому, когда все меняется, когда на экране появляется другой образ, другой голос, Гевин вздрагивает так, словно его пнули в живот.

Это лицо Бертрана. Он смотрит прямо в камеру, выражение лица очень серьезное, невозмутимое. Поскольку Гевин уже пережил первичный шок, его дыхание нормализуется. Он смотрит на лицо Бертрана, и ему хочется смеяться. Он вспоминает комиков в телевизионных передачах, возвращается в другую жизнь. Сейчас то время кажется ему нереальным, как книга, которую он однажды читал, или фильм, который он видел. Время было реальным, пока он жил в нем, погружался в него, но сейчас, в нынешней новой реальности, оно воспринималось как писательский вымысел.

Лицо Бертрана, это серьезное до комичности лицо, возвращает Гевина к реальности. Или, скорее, оно вносит немного яркого цвета из того мира в темное пространство, в котором он сейчас обитает. Для чего они показывают ему это? Почему Бертран смотрит в камеру?

Через несколько минут Бертран начинает говорить, и его голос под стать выражению его лица. Он представляет собой глухое монотонное течение, паузы между словами противоестественно одинаковы, как будто он читает слова на чужом языке или говорит человеку, который их не понимает. Гевин все еще забавляется, но теперь он видит, чем занимается Бертран. Он посылает Гевину послание, выраженное не в словах, но в манере их произнесения.

Он говорит:

— Пожалуйста, не убивай меня. Если тебе нужно убить кого-нибудь из нас, то убей Гевина. Именно он доставляет все неприятности. Он не сделает того, чего ты хочешь от него, и вынудит тебя наказать его. Если ты позволишь ему уйти, он напишет вредоносный материал, который нанесет ущерб твоей организации. Я просто фотограф, и ты отобрал у меня фотокамеру. Я не причиню, не могу причинить каких-либо неприятностей. Я сделаю все, что ты скажешь. Если ты собираешься кого-нибудь из нас убить, то это разумно, но убей Гевина.

Они хотят, чтобы Гевин видел, как его предает друг. Хотят деморализовать его. Но Бертран посылает другой негласный сигнал Гевину, который свидетельствует: они заставляют меня произносить эти слова, но я не согласен с ними. Не позволяй себе поверить этому. Не дай им одержать верх.

Гевин ощущает тепло, которого давно не чувствовал. С тех пор как их с Бертраном разлучили, он ощущал только полное одиночество и дезориентацию. Теперь же, казалось, Бертран вернулся и подставил свое плечо.

Фильм начинается снова, но в этот раз Гевин готов воспринять его как надо. Он смотрит в лицо Бертрана в стремлении заметить любое подмигивание и подергивание, которые упустил прежде. Он видит, как изможден Бертран. Его щеки ввалились и почернели, видит рыжую бороду с проседью, темные мешки под глазами. Естественно, Бертрану неприятен собственный внешний вид. Он умудрялся мыться и бриться в наиболее суровых условиях пустыни. Должно быть, он ненавидит себя в таком виде. Но внешне это незаметно.

Этот фильм прокручивают четыре раза, затем на экране снова появляется пленник. Со связанными руками и ногами он стоит напротив ряда стволов, направленных на него. Выводят его отца, взяв на мушку прицела, приказывают стрелять в сына. Гевин уже видел этот фильм.