Эрик Фраттини - Водный Лабиринт

— Fructum pro fructo, silentium pro silentio.

Монах опустил на тело восьмиугольник и исчез в потемках так же незаметно, как явился.

Из будки, стоявшей на швейцарско-итальянской границе, Альварадо позвонил монсеньору Мэхони.

— Fructum pro fructo.

— Silentium pro silentio.

— Приговор исполнен, — доложил Альварадо.

— Книга при вас?

— Нет, но я знаю, где она и у кого. Манускрипт продан миллионеру из Гонконга Делмеру By и сейчас находится у него.

— Хорошо. Возвращайтесь в Венецию за новыми распоряжениями, — велел Мэхони.

— Надо ли мне ехать в Гонконг и добывать книгу?

— Корни терпения горьки, но зато плоды — сладки. Это лучший путь к достижению наших целей. Повторяю, в Венеции вы получите новые распоряжения. Делайте так, как вам сказано. Fructum pro fructo.

— Silentium pro silentio, монсеньор, — ответил отец Альварадо.

Это был счастливый день для Афдеры, но еще больше — для Ассали. Сестры встречали Сэмпсона, который после всех своих приключений возвращался в Венецию нью-йоркским рейсом.

Ассаль первой увидела бортпроводницу, толкающую кресло на колесиках, и побежала навстречу — обниматься и целоваться. Но Сэмпсон еще не отошел от обезболивающего. Он был одет в красный свитер с высоким воротником, правую кисть по самые кончики пальцев закрывал гипс. Жесткий наколенник фиксировал правую ногу в вытянутом положении, так что передвигаться адвокат мог в кресле или на костылях.

— Ассаль, ты меня задушишь! Не плачь. Я здесь, с тобой, и больше никуда не стану ездить по заданию твоей сестры, — утешал ее Сэм, глядя на улыбающихся Афдеру и Макса, которые стояли чуть поодаль.

— Привет, Сэм. Как себя чувствуешь?

— Как человек, которого пытались сбросить со скалы.

— А выглядишь отлично, — сказал Афдера, обнимая будущего шурина.

— Ты тоже. Хочу оказаться дома, отдохнуть и рассказать вам обо всем.

Наконец все расположились на террасе Ка д'Оро и немного успокоились. Одна лишь Роза не переставала причитать:

— Что же с вами сделали эти американцы, синьор Сэмпсон!

— Это не американцы, Роза. Не плачь.

Служанка подала чай и ушла с террасы. Адвокат начал свой рассказ. Афдера, Ассаль и Макс обратились в слух.

— Для начала я отдам вам копию отчета о так называемом несчастном случае, который произошел с вашими родителями, и фотографии, сделанные в ходе расследования.

— Почему «так называемом»? — поинтересовалась Ассаль.

— Это не был несчастный случай. Ваших родителей убили.

Афдеру, которая подозревала что-нибудь подобное, эта новость не слишком поразила, зато Ассаль застыла на месте, как парализованная.

— Убили?! Как это?

— Да. Вот снимок веревки, которую они взяли с собой, собираясь подняться на гору Кларк. Кто-то перерезал ее, и оба полетели в пропасть.

— Но откуда это известно?

— Я говорил с Гаррисоном, шерифом графства Питкин. Он отлично разбирается в альпинизме и объяснил мне, в чем разница между перерезанной и перетершейся о скалу веревкой. Гаррисон готов поклясться в том, что тут кто-то поработал ножом.

— Есть еще доказательства?

— Да. Вот фотографии, взятые из полицейского отчета. На одной из них — предметы, которые нашли у ваших родителей. Я обратил внимание вот на это и попросил сделать снимок с увеличением. — Сэмпсон положил на стол фотокарточку. — То, что я принимал за смятый носовой платок, как видите, оказалось восьмиугольником, вырезанным из ткани.

— Выходит, родителей Ассали и Афдеры двадцать лет назад убили те же самые люди, которые теперь охотятся на всех, кто держал в руках книгу Иуды? — спросил Макс.

— Получается так. Я адвокат и отвечаю за доказательства.

— У тех, кто напал на тебя в Аспене, был при себе восьмиугольник?

Сэмпсон сунул здоровую руку во внутренний карман пиджака.

— Вот, смотрите. Он был у типа, который раздробил мне пальцы. Шериф Гаррисон прикончил его выстрелом в лоб. В ожидании вертолета я обыскал его карманы и нашел восьмиугольник. Одно из двух. Или этот человек в юности убил ваших родителей, или он и тот, который упал в пропасть, принадлежат к преступной организации, действовавшей еще двадцать лет назад. Подумайте как следует. Этим двоим было лет по сорок, может, сорок с небольшим, а тогда — по двадцать, максимум двадцать три. Вряд ли они виной всему. Я склоняюсь к мысли, что действует группа убийц, которая с годами пополняется новыми членами.

— Кто, по-твоему, руководит ими? — полюбопытствовал Макс.

— Это может быть какой-то фонд, группировка, озабоченная тем, что слова Иуды станут широко известны. Католические фанатики, власти Ватикана, командование швейцарской гвардией. Тут можно гадать до бесконечности.