Я признаю себя виновным в преступной халатности, вследствие которой 26 октября сего года погибла Мириам Нзулулвази. Я забыл запереть дверь комнаты для допросов, в результате чего Мириам Нзулулвази покинула комнату без сопровождения, находясь в тяжелом душевном состоянии. Ее роковое падение с площадки пожарного выхода стало возможным из-за моей халатности.
Далее, я признаю, что в тот же день я незаконно и не имея на то официального разрешения забрал шестилетнего сына Мириам Нзулулвази из детского центра и всю ночь держал его в своем доме. Признаю, что 27 октября я передал мальчика, Пакамиле, сотрудникам газеты „Кейп таймс“ и тем самым осложнил ход официальной операции, проводимой Президентским разведывательным агентством.
Заявляю, что в обоих случаях я действовал один, без содействия, помощи и участия других лиц.
Господин председатель, хочу обратить ваше внимание на следующие смягчающие обстоятельства. Когда по окончании университета Витватерсранда я выбирал карьеру, я стремился внести посильный вклад в будущее своей родины. Как и многие мои соотечественники, я был вдохновлен положительным образом Нельсона Манделы. Кроме того, я хотел посвятить жизнь строительству нового государства, „радужной нации“. По моему мнению, Президентское разведывательное агентство предоставляло мне такую возможность.
Но иногда желания и преданности недостаточно. Иногда рвение ослепляет нас, не позволяя видеть собственные ошибки и недостатки.
Я понимаю, что охрана государственности и демократии иногда требует принятия непростых решений и действий, в результате которых могут пострадать невинные люди.
Теперь я понимаю, что не создан для данной профессии и никогда не подходил для нее. События 26, 27 и 28 октября оказались для меня чрезвычайно травматичными. Я был очень огорчен тем, как, по моему мнению, нарушались основополагающие права человека — сначала применительно к Тобеле Мпайипели, а позже к Мириам Нзулулвази. Даже сейчас, когда я пишу данный документ, я по-прежнему не в состоянии уяснить, почему цель операции, какой бы важной для национальной безопасности она ни была, оправдывает средства, примененные в ходе ее.
Моя ошибка состояла в том, что я позволил смятению повлиять на свой здравый смысл. Я допустил преступную халатность там, где мне следовало проявить особое внимание. Я глубоко сожалею о своей роли в гибели Мириам Нзулулвази и особенно о том обстоятельстве, что я не отстаивал свою точку зрения и не возражал более решительно против ее ареста. Я проявил недопустимую слабость, усомнившись в собственных представлениях о том, что есть хорошо и что есть плохо. Наша страна и ее народ заслуживают лучшего, но, уверяю вас, больше подобного не повторится».
Я закончил, господин председатель.
Председатель. Благодарю вас. Вы согласны с тем, чтобы данный документ фигурировал в качестве письменного признания предъявленных вам обвинений?
Радебе. Согласен.
Председатель. Госпожа Менц, у вас есть вопросы?
Менц. Да, господин председатель.
Председатель. Прошу вас.
Менц. Винсент, ты считаешь, что в ходе строительства «радужной нации» можно передавать иностранной разведке секретные сведения?
Радебе. Нет.
Менц. Тогда зачем ты это сделал?
Радебе. Ничего подобного я не делал.
Менц. Ты отрицаешь, что в ходе операции поставлял сведения экстремистским исламским группировкам?
Радебе. Да, отрицаю.
Председатель. Чем вы можете подкрепить свое обвинение?
Менц. Господин председатель, у нас есть серьезные основания полагать, что в ходе подготовки к операции международная сеть исламских экстремистов получила чрезвычайно важные сведения. Непосредственная вина Винсента в этом деле не доказана, но его подрывное поведение говорит само за себя.
Председатель. Госпожа Менц, вынужден возразить вам. Во-первых, Винсента Радебе обвиняют не в государственной измене, а лишь в преступной халатности. Во-вторых, ваши обвинения основаны на частном мнении, что в таком деле недопустимо.
Менц. При всем к вам уважении, господин председатель, позвольте и мне возразить вам. Я не верю, что он не запер дверь комнаты для допросов лишь из-за халатности. По-моему, он поступил так нарочно.
Председатель. Ваши обвинения требуют доказательств.
Менц. Правда восторжествует.
Председатель. Намерены ли вы предоставить нам доказательства?
Менц. Нет.
Председатель. У вас есть еще вопросы?
Менц. Нет.
Читать дальше