Райт работал с Гомером три года и уже успел привыкнуть к его методам; количество успехов Гомера несколько превышало количество неудач, и поэтому его репутация неуклонно улучшалась, что не могло не идти на пользу самому Райту.
— Тело увезли, сэр, — произнес он четким голосом, который, как он знал, нравился Гомеру. — Муж в соседнем доме, с ним Кларк. Судмедэксперты заканчивают обследование места, где было найдено тело.
— А мальчик?
— С дедушкой и бабушкой.
— А опрос соседей? Вы организовали его? — Это был нечестный вопрос. Райт не имел подобных полномочий, и Гомер это прекрасно знал — для него это было только поводом изобразить гнев по поводу того, что он и только он обладает навыками и мозгами для организации всестороннего расследования. — Не волнуйтесь, я это сделаю, — добавил он с едва заметным вздохом.
Райт предпочел не комментировать это заявление, тем паче, что Гомер уже перешел к другой теме.
— И никаких следов мозга миссис Мюир? — с легким сожалением осведомился он.
Повергнутый в изумление тем, что начальнику удается задавать столь немыслимые вопросы самым прозаическим тоном, Райт снова поймал себя на ощущении, что диабаз у него под ногами вот-вот будет расцвечен содержимым его желудка.
— Нет, сэр, — ответил он сквозь зубы, чувствуя, как у него сжимается горло.
Гомер нахмурился.
— И куда он мог его деть? — риторически осведомился он, словно разговор шел о спрятанной детской игрушке. — Что он с ним сделал?
— А мы уверены, что он действительно вынул мозг, сэр?
Гомер отреагировал на этот вопрос, изобразив на своем лице презрение. И Райт про себя отметил, что оно хорошо удается его начальнику.
— Конечно, Райт. Почитайте дело. Пендред всегда потрошит тела, удаляет внутренние органы и вынимает мозг.
Райт, читавший дела не чаще, чем учебники по высшей математике, но безусловно слышавший о деле Пендреда, оказался в затруднительном положении, что с ним происходило довольно часто. Гомер вел себя непривычно с. тех самых пор, как они получили вызов. За все годы работы со своим самовлюбленным и все же милым начальником он никогда не видел его в таком состоянии. Обычно любое убийство, с какой бы мерзостью ни приходилось сталкиваться, вызывало у Гомера прилив беспристрастного усердия и медицинского интереса, которые, естественно, окрашивались определенной долей отвращения, однако в данном случае все с самого начала шло не так. Как только Гомер услышал о состоянии найденного тела, он начал излучать — Райт вынужден был признать это — чувство удовлетворения. И по мере того как шло время, это удовлетворение только возрастало, а Райт, не понимавший, чем оно вызвано, и видевший перед собой лишь чудовищность происшедшего, все больше и больше терялся в догадках. «Как можно получать удовольствие от этого кошмара?» — спрашивал он себя снова и снова.
— Может, на этот раз он решил сделать исключение, сэр.
Гомер оторвал взгляд от дома и запущенного сада, в котором они стояли, резко развернулся и уставился на Райта с недоумевающим и даже отчаянным видом.
— Вы что, не слышали, что я сказал? — раздраженно осведомился он. — Пендред всегда извлекает мозг. И куда-нибудь его прячет. Это такая шутка.
И Райт уже не в первый раз подумал, а в своем ли уме Гомер и не является ли его состояние следствием помутнения рассудка.
— Но Пендред мертв, сэр, — не без внутреннего содрогания, осторожно заметил он.
Гомер совершил нечто немыслимое, доведя степень своего презрения до одиннадцати по десятибалльной шкале. Он уже открыл рот, и все его поведение свидетельствовало о том, что готовые сорваться с его языка слова будут более едкими, чем щелочь, но в этот момент в доме началось какое-то движение, и его внимание переключилось туда. В дверях появился совсем юный констебль в гражданской одежде, который со смесью возбуждения и сожаления сообщил:
— Мы нашли его, сэр.
И Гомер, позабыв о неподобающем замечании Райта и сложив на груди свои маленькие изящные ручки, поспешил внутрь. Райт не мог поклясться, но ему показалось, что он их удовлетворенно потирает.
— Идите и получите показания мужа, — бросил Гомер через плечо. — И спросите его о Пендреде.
Мартин Пендред всю жизнь прожил в одном и том же доме. Это был стандартный облупившийся маленький домик, который бесстыдно обступили соседи и которому оставались только беззвучные сетования. Он стоял на тихой улице, но эта тишина свидетельствовала об упадке и отчаянии. Люди не жили в этих домах, а прятались в них, выходя лишь украдкой.
Читать дальше