Хуан Марторель - Маска майя

Балам еще раз испытал волнующее ощущение, которое у него возникало, когда он покидал тело большого ягуара и возвращался в принадлежащее ему. Это было сравнимо с падением в глубокую пропасть бездонной темноты, а затем с возвращением к свету. Раскрыв глаза, он снова спросил себя о судьбе животного, которого уже и след простыл.

Балам решил дождаться возвращения своего учителя. Почти полная луна сияла на усыпанном звездами небе, безветренная ночь была теплой, и Балам заскучал по Никте всем своим существом. Всего лишь две ночи назад темнота была наперсницей их юной и страстной любви: Балам словно бы ощущал присутствие принцессы рядом с собой.

Звук хлопающих крыльев вернул его к действительности. Огромная летучая мышь удивительного серебристого цвета, что делало ее видимой при лунном свете, появилась среди деревьев и полетела к открытому окну. Балам увидел, как шаман поднимается с места, на котором оставалось его тело; но никаких признаков летучей мыши, которая, казалось, растворилась в теплой ночи.

Белый Нетопырь взглядом задал вопрос Баламу и выслушал рассказ молодого майя, кивая время от времени, как будто ему уже было известно то, о чем юноша рассказывал, или он этого ожидал. Потом халач виник поведал о своем собственном путешествии.

— Я прибыл в Наранхо, когда стало вечереть, и смог увидеть принца Цуба. Он-то меня не видел, — шаман пожал плечами, — но могу заверить тебя, что принц обратил внимание на белую материю. Он прогуливался с другими юношами и девушками его возраста. Их сопровождали стражники, но в городе все было спокойно. Я не думаю, что у него возникнут проблемы с тем, чтобы исчезнуть, не привлекая внимания. Он это сделает, прежде чем придут новости. Я убежден, что группа, за которой ты шел следом, отправила скорохода вперед и он должен добраться до города завтра, до того, как солнце окажется в зените.

— А Никте?

— Она в безопасности. Они ее похитили, собираясь использовать в качестве заложницы и поставить под вопрос возможное вмешательство Тикаля. Ты увидишь ее, сын мой. Но сейчас ты должен идти спать. Завтра будет тяжелый день. И он окажется не последним.

— Война?

— Это неизбежно. Вмешательство Наранхо было продемонстрировано слишком явно, и король не может оставить этого без внимания. Нам следует организовать нападение, пока преимущество на нашей стороне. Заговорщики не знают того, что знаем мы, и не могут подозревать, до какой степени мы проинформированы. По их мнению, мы считаем ответственными за покушение жрецов Тлалока, и они полагают, что оба человека, которые могли бы выдать их, погибли. Конечно, они не рассчитывают, что мы сохраним спокойствие, но верят, что все сведется к дипломатическому протесту.

— Но бегство Черного Света станет для них сигналом… как и похищение Никте.

— Да, но они придумают сотни объяснений. Ты хорошо знаешь, какими лживыми и убедительными могут быть слова. Они сошлются на необходимость оградить принцессу от нестабильной обстановки, создавшейся в городе, — мол, стражники, охранявшие ее, не позволяли ей уйти. Или сочинят что-нибудь иное, что только придет им в голову. Все зависит от того, насколько другая сторона заинтересована признать все сказанное обманом. Но теперь спи, Балам. Оставайся здесь, в моем доме. Завтра я разбужу тебя рано, потому что нам нужно будет поговорить. — Белый Нетопырь обнял своего ученика. — Как именно будут развиваться события в ближайшие дни, сильно зависит от нас обоих.

Древний город майя Караколь, 2001 год

С того момента как их автомобиль въехал в Караколь, Николь охватило какое-то неопределенное ощущение, которое она ни тогда, ни потом не смогла объяснить. Но чувство было реальным, сильным и затрагивало все ее тело. Позже она призналась Жану, что это было похоже на внезапный контакт с чем-то почти осязаемым, окутывавшим ее, одновременно духовным и физическим, необычайно сильным и властным, непостижимым для человеческого разума. И у нее также появилось ощущение дежа вю , когда она осматривала развалины метрополии, простиравшиеся перед ней. Хулио, Аугусто, а также Ги говорили с ней о Караколе и о его большой пирамиде, но теперь она была в состоянии ощущать город как нечто живое, могла представить себе его высокие горделивые здания и наконец-то услышала пульс жизни тысяч его обитателей.

Жан заметил, как она вздрогнула, и спросил ее взглядом, что с ней. Николь кивнула, как бы отвечая «ничего», но крепко сжала его руку и прижалась щекой к его плечу.