Александр Каменецкий - Последний пророк

— У японцев тоже были камикадзе, но они все равно проиграли войну, — сказал я, все думая, какой он все-таки дурак, этот пацан, малолетка.

— Японцы добивались лишь своей собственной власти. А мы добиваемся власти Аллаха над миром, — сурово ответил Томас и замолчал.

Машину отогнали в самое начало узкой и длинной долины. Муджахиды разошлись в стороны, подальше от скалы. Все разом умолкли. Установилась нерушимая, гробовая тишина. Такая тишина, что я вдруг отчетливо услышал, как тикают на запястье Томаса часы. Громкий, неприятно лязгающий звук. Захотелось, чтобы часы перестали идти. Их металлическое щелканье казалось оскорбительным. В молчании мулла поднял автомат и выстрелил. Поддержанный и усиленный эхом, выстрел громыхнул как бомба. Машина сорвалась с места, набирая по максимуму скорость. Все не отрываясь следили за нею. Она была единственным движущимся объектом среди абсолютной неподвижности всего остального мира. Мне очень хотелось увидеть в последний раз красивое лицо Ахмеда, его глаза. Может, в них действительно можно было прочесть разгадку тайны этих странных и страшных людей? Но стекла «форда» были грязны, мчался он быстро. Затем грянул взрыв. На полном ходу машина врезалась в скалу. Километров пятьдесят в час была, наверное, скорость. Огненный столб метнулся вверх по камню, брызнули во все стороны черные пылающие обломки. Спустя мгновение все накрыл жирный и вонючий черный дым. Мне под ноги шлепнулось что-то обгорелое, дымящееся. Присмотревшись, я увидел оторванную кисть левой руки без двух или трех пальцев. Были отчетливо видны не тронутые пламенем волоски на тыльной стороне ладони.

…Вернулся в лагерь подавленный, испуганный, несчастный. В ужасном состоянии. Шоу доконало меня. Для этих людей, если их можно назвать людьми, смерть была обычным, повседневным, нормальным явлением. Убить или погибнуть — никакой разницы. С ними действительно невозможно воевать, это армия самоубийц, психопатов, фанатиков, зомби. Я решил, что они просто зомби. Другого объяснения у меня не было. Каждый день им промывают мозги, чтобы потом обмотать взрывчаткой и отправить на смерть. Пушечное мясо. Сбивчиво, торопливо и раздраженно я высказывал это все Томасу, куря одну за другой его сигареты. Я не боялся говорить ему о том, что чувствую на самом деле. Мне было все равно. Никакого восторга я не испытывал, наоборот — отвращение. И ненависть. Всей душой, всеми силами моей души я ненавидел этих сумасшедших. Кретинов с перекошенными мозгами. Недочеловеков, уродов. Казалось, Томас был в состоянии понять мои чувства:

— Муджахиды разрушают ваши представления о том, что такое нормальный человек. В европейском, западном понимании. Они топчут ногами этот образ, который вы так любите, на который так надеетесь. А что такое нормальный человек, по-вашему? Как вы его себе представляете?

— Нормальный человек… — Я замялся. — Это тот, кто в первую очередь уважает свою жизнь и жизни других людей. Кто допускает, что другой человек тоже имеет право на свое мнение, на свои взгляды. Кто способен самостоятельно оценивать происходящее и делать выводы. Трезвомыслящий, осознанный человек.

— Очень хорошо, — усмехнулся Томас. — Теперь представьте себе, что этот ваш трезвомыслящий человек попадает на войну. В грязный окоп. Кругом рвутся снаряды, свистят пули. В любой момент он может погибнуть или получить смертельную рану. Остаться без руки или без ноги — калекой на всю жизнь. А враг силен и жесток. Каждый день — бои. Вокруг горы изуродованных, разлагающихся трупов. Что остается тогда от всего этого трезвомыслия, от всей «нормальности»? Вы же культурный, образованный человек, читали, наверное, Ремарка, Хемингуэя…

— Но здесь не война… Точнее, не совсем та война… И эти люди, они же просто безграмотные крестьяне. Им внушают безумные идеи и заставляют идти за них умирать. Они никогда не открывали ваш Коран… и не откроют, наверное.

— Вы ошибаетесь. Погибший Ахмед, да примет Аллах его душу, — молодой человек из обеспеченной марокканской семьи. С отличием окончил колледж. Он был совсем не глуп, как вам может показаться. И самое главное, отец благословил его на участие в джихаде. Два брата Ахмеда воюют сейчас в Палестине. Они все сами, добровольно пришли к нам. Здесь вообще только добровольцы. Мы никого не принуждаем силой.

Спорить с ним я не мог. Университетский преподаватель, Томас обладал несокрушимо гибкой логикой. Как и совсем недавно, на привале в пустыне, он легко находил все новые и новые убедительные аргументы. Словно фокусник, вынимающий кроликов и голубей из шляпы.