Джеймс Холл - Под покровом дня

Сара свернула с шоссе на дорожку, ведущую к дому Кейт. Торн молчал до тех пор, пока она не припарковалась рядом с домом. На востоке небо потемнело. Надвигалась еще одна гроза, несшая с собой песок Сахары.

Она выключила мотор, смахнула прядку волос с уголка своего рта. Когда она повернула к нему лицо, он продолжил:

— Они с Кейт проводят довольно много времени вместе, и она начинает входить во вкус. Она не испытывает особого восторга по поводу древесных крыс — но Кейт, Кейт ей нравится.

Девушка знакомится с тем парнем. Вот здесь это и произошло. Парень приезжает сюда однажды вечером — по-моему, в один из выходных дней в сентябре — чтобы приготовить свое фирменное блюдо, дорадо по-калифорнийски, для Кейт, и эта прелестная женщина тоже оказывается здесь. Чья это была идея?

Она тихо произнесла:

— Это была судьба.

Торн ухмыльнулся и сказал:

— Ну вот, мы почти добрались до сегодняшнего дня. Женщина находит мужчину, который, как она полагает, убил его отца. Затаскивает его в постель. Изо всех сил пытается вытянуть из него правду. Но вместо того, чтобы сознаться, что он убил ее папу, он в нее влюбляется. Он приглашает ее принять участие в своей небольшой церемонии, как она это называет. Он готов сознаться во всех своих грехах, но что делает она? Она идет поплавать и плещется в воде.

— Вовсе она не плескалась, — возразила Сара. — Ты думаешь, для нее это было легко? Думаешь, она могла войти в воду, зная, что там когда-то произошло, не чувствуя… — Она сжала рычаг переключения передач. — Она не плескалась.

— Хорошо, она не плескалась. Она плыла и не плескалась. Но нужный настрой уже исчез. Возможно, мне это только что пришло в голову, возможно, она стала беспокоиться. Может быть, она не захотела услышать его признания после всего, что между ними было, и поэтому притворилась веселой и бесшабашной, самоуверенной, так что ему расхотелось раскрывать перед ней душу.

— Возможно, — сказала Сара. — Может быть, именно это она и чувствовала.

Торн снял руку Сары с рычага и легонько сжал ее в своих ладонях.

— Но почему она не захотела услышать правду? Почему, потратив столько лет на поиски этого типа, в ту самую минуту, когда он наконец готов был ей открыться, она дала задний ход, стала шутить, разделась и пошла купаться? Почему эта женщина так поступила?

Сара сказала:

— Может, она была смущена. Может, испытывала отчаяние, страх и смущение.

— Что ж, — сказал Торн, — тогда я знаю, что она чувствует.

Они зашли в дом, и, пока Сара была в ванной, Торн достал бутылку вина из кладовой Кейт. Ничего особенного, вино из какой-то бакалейной лавки в Нью-Йорке. Он разлил вино по хрупким коньячным бокалам и принес их в гостиную.

Из темноты, царящей в глубине дома, возникла Сара. Она вошла в гостиную и села на диван напротив Торна. Взяла свой бокал и, держа его в поднятой руке, произнесла тост:

— За мастерство рассказчика.

Торн ответил:

— За умение плавать без брызг.

Они выпили, и Торн почувствовал, что воздух стал чуть сладковатым из-за надвигающейся грозы. Стемнело, но никто из них не сдвинулся с места, чтобы зажечь свет. Торн снова наполнил бокалы вином.

Когда по комнате пронеслись первые порывы ветра, Торн встал и приблизился к Саре. Ее губы приоткрылись, и она подвинулась, чтобы он мог сесть рядом. Он опустился на диван. Сара прикрыла веки и склонила голову к нему на грудь. Он обнял ее, а она прижалась к нему, вдыхая его запах. Торн чувствовал исходивший от ее волос аромат травяного шампуня, ее собственный запах, более насыщенный и интенсивный, поцеловал ее в пробор. Сара крепко обняла его.

В верхушках австралийских сосен завыл ветер. В воздухе запахло электричеством, на окнах колыхались белые занавески. Торн опустил подбородок на ее голову и смотрел, как ветер сдувает бумаги Кейт с письменного стола. Сара прижалась к нему еще сильнее.

Она стояла возле его юношеской кровати, а Торн расстегивал пуговицы на ее блузке. Начался дождь. Ветер бился в оконные стекла, и его порывы, наверное, срывали лепестки с цветов, унося их в темноту.

Он погладил ее груди, чтобы почувствовать их очертания, сначала одну, потом другую, сжал их чуть крепче, чувствуя соски на своих ладонях, водя пальцами по их сморщенным кончикам.

— Ведь ты не доверяешь мне? — спросила Сара, не открывая глаз.

Пальцы Торна скользнули чуть ниже, к ее ребрам, к основанию ее грудей.

— Теперь, когда я знаю твое настоящее имя, — сказал Торн, — я доверяю тебе больше.