Джеймс Холл - Под покровом дня

— Сбавляй скорость, Торн, — сказала Сара. — Все кончено.

— Эй, там, на «Крис-Крафте»! Глуши двигатели! — снова раздался голос.

— Ну еще чуть-чуть, — сказал ей Торн.

Они чуть замедлили ход, чтобы вписаться в крутой левый поворот в пролив Крюфиш Крик, ведущий обратно к поросшим мантрами протокам. В этом тусклом свете видимость не превышала пятидесяти метров. Одной рукой Торн вцепился в рукоятку дросселя, другой — в штурвал. Велел Саре держаться покрепче.

— Нет, Торн, хватит. Это конец.

— Я здесь играл в морские салочки, — сказал он, глядя на мелькающие ветви мангровых деревьев. — Я знаю здесь каждую мель.

Он повернул штурвал вправо и дернул дроссель, врезаясь в просвет между манграми шириной вполовину «Крис-Крафта». Ветви царапали корпус, но Торн продолжал продираться по узкому каналу. Еще тридцать метров, и они выскочили в небольшую лагуну. Торн слышал, как другая лодка позади них сбавила скорость, чтобы увидеть след их кильватера.

Из лагуны вели три небольших протоки. Торн выбрал одну из них и направил в нее «Пламенное сердце». Двигатель чуть не заглох, когда винт стал перемалывать грязь, оставляя позади полосу ила. Яхта прорывалась сквозь корни мангровых деревьев, «шеви» пыхтел, захлебываясь грязью.

Сара едва успела пригнуться, уворачиваясь от ветки, и стукнулась носом о поручень.

— Ты в порядке?

— Давай, Торн. Жми на полную.

Он улыбнулся, преодолел последние десять метров и вышел в главный канал. Мимо проходил семиметровый «Мако» с кубинскими рыбаками. Они салютовали Торну и Саре «Будвайзером». Утреннее пиво.

Торн нырнул еще в два просвета по пути к причалу Кейт. Продираясь через корни мангров, тараня проходы, недостаточно широкие даже для лодок вдвое уже, чем их яхта. На одном узком изгибе канала они напугали парочку рыбачивших подростков, чуть не опрокинув их небольшую резиновую лодку.

Торн сказал:

— Корпус все равно нуждался в ремонте. Наверное, я содрал с него еще пару клепок.

— И с меня тоже, — сказала Сара. — Ее лицо покрылось румянцем, глаза блестели.

Шугармену этот человек показался знакомым, но он никак не мог вспомнить, где его видел. Он сидел с Библией, раскрытой на Экклезиасте, и размышлял о том, кто такой этот тип. Довольно невысокого роста, хорошо одет. Костюм. Прическа, как у Джона Кеннеди. Он зашел в интересующий Шугармена дом около часа дня. И в течение последнего часа Шугармен пытался вычислить, кто же он такой. Он сузил географию поиска до Ки-Уэста. Парень был жителем Ки-Уэста, но все остальное было окутано дымкой. Ки-Уэст, Ки-Уэст. Прическа под Джона Кеннеди. Костюм как у банкира или какой-нибудь другой крупной шишки. Доктор, юрист, владелец галантерейного магазина? Нет, на Ки-Уэсте «Харт Шаффнер энд Маркс» были скорее похожи на парочку гомиков из комедийного сериала или группу коммунистов.

Шугармен посторонился, пропуская краснолицего старика с ярко-розовыми брюками для гольфа в руках, вышел и остановился у входа в магазин, наблюдая за домом на противоположной стороне улицы. Мистер Прилизанные Волосы с Ки-Уэста прибыл в «вольво» цвета серый металлик, очень консервативном, как и его костюм. Он открыл входную дверь в кондоминиум с легкостью, как будто у него был свой ключ. Может так оно и было, а может, парень обладал навыками опытного взломщика.

Самое неприятное заключалось в том, что этот тип не соответствовал описанию человека, на которого охотился Шугармен. Этот был повыше ростом и с прямыми волосами.

Шугармен обдумывал варианты действий. Нагрянуть туда, обыскать этого типа, обыскать весь кондоминиум? Нарушить права всех жильцов? Заглянуть в окно? Застать кого-нибудь с расстегнутой ширинкой. Или же остаться здесь, в магазине товаров для гольфа, и довести молодого владельца до нервного срыва. Он и сам был на грани срыва.

Шугармен разглядывал кондоминиум. Там царило полнейшее спокойствие. Он дождется. Ему хватит терпения. Он не был уверен в том, достаточно ли профессиональны его действия. Он чувствовал, как к горлу подкатывает комок.

— Десять-одиннадцать килограммов, — сказал Торн. — Я-то думал, что будет потяжелее. Когда слышишь про миллион долларов, воображаешь комнату в мотеле, до отказа набитую купюрами.

— Если бы это были пятерки или десятки, то, наверное, так бы и было, — сказала Сара. — Но люди, с которыми мы имели дело, предпочитают сотенные.

Торн опустил спортивные сумки с деньгами в отсек для живой рыбы. Сара поднялась на борт, положила свою сумочку на крышку отсека. «Пламенное сердце» было привязано с одной стороны причала, лодка Торна — с другой.