Скотт Смит - Простой план

На миг в магазине воцарилась тишина, в которую вторгся приглушенный голос проповедника:

— И есть ли разница, — вопрошал он, — между грехом оплошности и грехом сознательно совершенного злодеяния? Одинаково ли Господь карает за них?

Пол под моими ногами стал темно-красным от вина. Мириады стеклышек, словно крошечные островки в океане, были разбросаны в этом грязном месиве. Я отступил назад, наблюдая, как разливается по полу огромная лужа.

Кассир присвистнул и покачал головой.

— И кто, ты думаешь, будет теперь платить за все это? — спросил он.

Мы оба уставились на разбитые бутылки. Кусок картона так и висел у меня на рукаве. Я оторвал его и бросил на пол. Пальцы мои по-прежнему ныли, и грудь больно сдавливало при дыхании. Я хотел было продолжить свое отступление к складу, но ноги отказывались двигаться. Они удерживали меня на месте, и я застыл, как парализованный, прижатый к ледяной дверце холодильника.

Кассир шагнул вперед, ступая по краю лужи. Он остановился в трех футах от меня, повернулся ко мне спиной и нагнулся, выискивая уцелевшее горлышко от бутылки. Оно лежало как раз посреди лужи, и ему пришлось, присев на корточки, податься вперед, чтобы дотянуться до него.

Я понимал, что это станет его оружием. И, поднявшись, он тут же убьет меня.

Я покосился в сторону кладовки. У меня почти не было сомнений в том, что если я брошусь сейчас туда, то смогу спастись. Кассир еще не обрел равновесия, и я вполне мог сыграть на внезапности. И когда я оторвался от стенки холодильника, то рассчитывал ринуться к заветной двери. Но я этого не сделал. Сам того не ожидая, я шагнул навстречу своему противнику. Мои руки сжимали мачете, как бейсбольную биту. Я занес его над головой, сфокусировав свой взгляд на затылке кассира. И со всей силой опустил нож.

Только когда я сделал это, когда услышал, как со свистом рассекло воздух смертоносное лезвие, я вдруг понял, что именно об этом и мечтал до сих пор.

Он, казалось, почувствовал приближение удара. И начал подниматься, уклоняясь вправо. С этой стороны его и настиг нож, лезвие которого рассекло ему подбородок и вонзилось в горло. Рана была глубокой, но не настолько, чтобы оправдать мои надежды. Наверное, это звучит зверски жестоко, но я хотел одним ударом снести ему голову, покончить с ним в один момент. Однако силы изменили мне, или, быть может, нож был недостаточно острым, потому что, зарывшись в шею дюйма на два, он остановился. Пришлось вырвать его обратно — кассир тем временем повалился на пол.

И снова тишина, еще одна пауза. Проповедь эхом разносилась по пустынному магазину:

— И Христос сказал: «Еli, Eli, lama sabachtani?» Что означает: «Бог мой, Бог мой, почему они покинули Меня?»

Кассир лежал на животе, подобрав под себя руки, словно готовился к рывку. Все кругом было залито кровью; меня поразило ее обилие, казалось невероятным, чтобы человеческое тело могло выплеснуть такое ее количество. Она хлестала из горла толстыми струями, ритмично, смешиваясь на полу с лужей вина.

Судя по всему, я попал в сонную артерию.

— Итак, если даже Иисус Христос в момент своей смерти взывал к Господу, что же мешает и нам, простым смертным, грешникам, обращаться к Всевышнему?

Я все стоял, наблюдая за тем, как истекает кровью моя жертва. Мачете я отвел чуть в сторону, чтобы капли крови не попали мне на брюки. Я с облегчением подумал о том, что теперь мне остается лишь дождаться, пока наступит конец. Я очень устал и был слишком слаб, чтобы наносить повторный удар.

— Что-то не ладится в вашей жизни. Вы заболели, лишились работы, так спросите себя: «Может, в этом есть провидение Господне?»

Я шагнул вперед, прямо в лужу, перекладывая мачете в левую руку. Кровь все хлестала из раны, но кассир был абсолютно неподвижен. Я допускал, что он еще может быть жив, но уже не сомневался в его скорой кончине. И подумал: «Ты наблюдаешь, как он умирает».

Но вдруг, к моему величайшему удивлению, очень медленно, словно его тянули откуда-то сверху невидимыми тросами, он приподнялся, опираясь на руки и колени.

Я был настолько шокирован этим зрелищем, что даже забыл отступить назад. И так и стоял возле него, нагнувшись, склонив голову набок.

Каким-то чудом, после неловких и беспорядочных телодвижений, ему с трудом, но все-таки удалось подняться на ноги. Он стоял, положив руки на бедра, чуть наклонившись вперед, и пульсирующая рана все выплескивала кровь. Его тенниска уже насквозь пропиталась ею, став темно-красной, и липла к телу. Я даже разглядел форму его сосков сквозь намокшую ткань. Лицо мужчины было белым как полотно.