Павел Любецкий - Испытание веры

Открыв с рассветом глаза, Дима тут же захотел поцеловать любимую, встречая вместе с её улыбкой начало нового дня, но через мгновение понял, другая половина пастели пуста и холодна. Даша вовсе не ночевала в номере. Возможно, донельзя светлый сон затмил реальность, куда загнал себя Малышкин. Вернувшись ночью с крыши, он надеялся, Даша уже в номере, дожидается его вместе с тигрёнком, не отходившим от неё ни на шаг, но желаниям не суждено сбыться и, поняв, что она не вернётся, спортсмен уснул в одиночестве.

Нехотя встав с кровати и приведя себя в порядок, он отправился вниз, думая, что Даша обязательно появится на завтраке или, хотя бы, на тренировке детей, которых не пропускала. Там он смог бы с ней поговорить, чего не получилось сделать с момента возвращения в отель. Всю дорогу до ресторана, Дима искал нужные слова извинения. Он не мог потерять возлюбленную снова, потому надеялся сказать, что угодно, лишь бы она простила. Малышкин и так знал, что перегнул палку, чего делать совсем не хотел. Ревность затмила рассудок, и он надеялся, больше подобного не повторится, иначе навсегда потеряет шанс на прощение, ожидаемого так сильно.

За столом уже сидели спортсмены. Не слишком притрагиваясь к еде, они что-то увлечённо обсуждали между собой, а среди них и Даша, сидевшая между Олей и Светой. Присоединившись к ним, Дима «приземлился» напротив любимой, поменявшись местами с Эивиндром, согласившимся без лишних слов. Несколько минут он молча смотрел на неё, чему Даша всякий раз противилась, отворачиваясь, делая вид, что не замечала.

— Так, что вы интересного обсуждаете? — поинтересовался Дима, включившись в беседу.

— Не волнуйся. Не тебя, — заверил Лазар, как всегда сидевший с Арманом рядом. — Есть более интересные темы для разговора, нежели твоё отсутствие непонятно где почти два дня.

— Спасибо за уточнение, — состроил гримасу Дима. — Так, о чём всё — таки дискуссия?

— Слышал что-нибудь о случившемся этой ночью? — тихим голосом спросила Жустин, оглядываясь, чтобы никто из гостей ресторана не услышал.

— Нет, — солгал он. — Что-то серьёзное произошло?

— Говорят, на крыше нашего отеля был самоубийца, — подхватила Оля. — И он спрыгнул.

— А вам бы глупым слухам верить, — усмехнулся Малышкин. — Саша бы сказал. Зачем такое скрывать?

— Ну, кто-то говорил, что самоубийца был не просто гостем комплекса…

— А кем же? — не выдержал шпионского шёпота Эивиндр. — Инопланетянин? Или же Ронстадлен вдруг вернулся и решил спрыгнуть от горя расставания с женой и невозможности быть с Обручевой?

Ларсен засмеялся со сказанного, вот только юмора его никто не понял, даже Торджер, покрутивший пальцем у виска. Даша опустила глаза, побелев ещё сильнее, а Дима сдержал себя, лишь зло, покосившись на соседа.

— Смех смехом, но что-то ночью произошло, а Саша не говорит, — добавил Арман. — Вчера я видел его в коридоре, часа в три ночи. Выглядел он…

— А что ты делал там так поздно? — прищурилась Жустин. — Уходил от фанатки или наоборот?

— Мы соревновались! — объяснил Лазар.

— С кем? С фанаткой в пастели? — вставил Торджер, тут же получив одобрение от Эивиндра.

— С Лазаром. И я выиграл! — гордо заявил Арман.

— Случайно, — фыркнул тот.

— Ну да, успокаивай себя, братец. Может, спать спокойнее будешь…

— Хватит хвастаться, — перебила Эмма, — лучше до расскажи!

— Так вот, Саша был не похож на себя, — продолжил он. — Взволнованный, я бы сказал, нервный. Куда-то торопился.

— А каким он должен, по — твоему, быть ночью? — заступился Дима.

— Вспомни себя после своих ночных похождений, — добавил Лазар. — На тебя смотреть страшно. Может, Саша девушку здесь нашёл, а ты его задерживал. Вот он и торопился, нервничал, боялся опоздать. Ты-то видел себя, как сам торопишься на свидание?

— Именно, — согласился Малышкин.

— Возможно, — подумал Арман. — Но всё же, спросим его, когда придёт.

— Только не донимай его своими глупыми вопросами, — попросила Жустин. — Прости меня, конечно, но ты бываешь невыносим.

— Может, ты спутала меня с Гьёром? — удивился француз.

— Не приставай к моему Торджеру, — тут же подала голос Оля, заулыбавшаяся рыжему норвежцу, хотя ещё совсем недавно не переносила его. — Он у нас лучший. Правда?

— Да! — согласился он.

— Прости, прости. Как я мог плохо отозваться о короле! — с издёвкой проговорил Арман несколько возвышенным и пафосным тоном. — Этого больше не повторится.

— То та же! — одобрительно посмотрела Оля, не забыв улыбнуться норвежцу, получив тот же томный взгляд в ответ.