Майкл Коннелли - Свинцовый вердикт (сокращ.)

— Мы проверили имя, которое он назвал вам по телефону, — сказал Бош. — Рэндэлл Моррис работает в Южном Бюро, в управлении по борьбе с организованной преступностью.

Я кивнул:

— Да, думаю, теперь уже ясно, что звонок был обманом, однако этот человек знал имя моей знакомой и номер моего сотового.

— Как он мог узнать их? — спросил Армстед.

— Хороший вопрос. Понятия не имею. Спросите у Максуини.

И я мгновенно понял, что прокололся. Я не мог знать имя присяжного номер семь — если только не следил за ним. Бош смотрел на меня не без удивления. От дальнейших расспросов меня избавил кто-то, крикнувший из кустов:

— Оружие найдено!

Бош ткнул меня пальцем в грудь:

— Стойте на месте.

Я смотрел, как он и Армстед подошли к группе офицеров, склонившихся под освещенным фонарем оружием. Потом у меня за спиной зазвучала увертюра к «Вильгельму Теллю», и я, обернувшись, увидел свой сотовый телефон. Он лежал на гравии со светящимся, точно маячок, зеленым экраном. Я поднял его, ответил на вызов:

— Я перезвоню тебе, Киско.

— Только давай поскорее. У меня важные новости.

Закрыв телефон, я увидел, как Бош подошел к Максуини и прошептал ему что-то на ухо. Ответа Бош дожидаться не стал. Просто пошел в мою сторону. Даже в тусклом свете луны видно было, как он возбужден. За Бошем шел Армстед.

— У него была «беретта-бобкэт», такая же, из какой убили Винсента, — сказал он. — Скажите, чем это можно объяснить, Хэллер? Если результаты баллистического исследования покажут совпадение, возникнет вопрос, почему он хотел убить и вас тоже?

— Я этого не знаю.

— И от кого он получил имя вашей подруги, которое назвал по телефону?

— И этого я тоже не знаю.

— Тогда какой от вас вообще прок? — поинтересовался Бош.

Вопрос в самую точку.

— Послушайте, детектив, я…

— Ладно, не важно. Садитесь в машину и катитесь отсюда куда подальше. Нам пора браться за дело.

Он пошел к задержанному, Армстед за ним. Я поколебался, потом окликнул их. Бош возвратился один.

— Только давайте без выкрутасов, — нетерпеливо сказал он. — У меня нет времени.

— Хорошо, я хотел сказать лишь одно. По-моему, он собирался обставить все так, словно я сам спрыгнул с обрыва. Покончил с собой.

Бош обдумал мои слова и покачал головой:

— У вас на руках дело десятилетия, друг мой. Вы популярны. Вас показывают по телику. У вас ребенок, о котором вы не можете не думать. Версия самоубийства не проходит.

Я кивнул:

— В том-то и дело, что проходит.

Он молча смотрел на меня, ожидая объяснений.

— Я лечусь от наркозависимости, Бош. Все выглядело бы так, словно я не вынес связанного с процессом напряжения, всеобщего внимания и спрыгнул с обрыва. И это наводит меня на мысль, что…

— Что?

Я указал на присяжного номер семь.

— Что он и те, на кого он работает, знают обо мне очень многое. Они изучили мое прошлое. Обнаружили в нем наркотическую зависимость и имя Лэни — и разработали надежный план, позволяющий избавиться от меня. По-моему, они считают, что я слишком много знаю.

— А вы знаете?

Прежде чем я успел ответить, Максуини закричал:

— Эй! Эй, там! Я хочу договориться!

— Примите мой совет, — сказал я. — Куйте железо, пока горячо. Прежде чем он вспомнит, что ему полагается адвокат. Но сначала ответьте на один вопрос. Предполагалось, что по ночам наблюдение за мной будет вести только одна машина. А их с вами вон сколько прикатило. Что заставило вас передумать?

Бош махнул Армстеду рукой: ступайте к Максуини.

— Так вы действительно ничего не слышали?

— О чем?

— Завтра можете спать допоздна, адвокат. Процесс завершился. Ваш клиент мертв. Кто-то убил Эллиота и его подругу, когда они, пообедав в ресторане, возвращались домой. Электрический замок на его воротах не сработал, он вышел из машины, чтобы открыть их вручную, и получил пулю в затылок. Нину Альбрехт прикончили в машине.

Потрясенный, я отступил от него на полшага.

— Мне сообщил об этом знакомый судмедэксперт, и я понял: кто-то затеял сегодня большую уборку. И решил снова собрать всю команду. На ваше счастье.

Теперь я смотрел сквозь Боша.

— Да, — сказал я. — На мое счастье.

Процесс завершился, однако во вторник я все равно пришел в суд. Занял место рядом с креслом, в котором просидел последние две недели Уолтер Эллиот. Допущенным в зал фотографам кресло это, похоже, очень нравилось. Они фотографировали его и никак не могли остановиться.

По другую сторону прохода сидел Джеффри Голанц. Вот уж действительно самый удачливый обвинитель на свете. Вчера он покинул суд, полагая, что его ждет поражение, способное здорово подпортить ему карьеру, а сегодня вернулся сюда с незапятнанным послужным списком. Сказать мне ему было нечего, мы просто сидели и ждали судью.