Майкл Коннелли - «Линкольн» для адвоката

– Они настолько хорошо его помнят? Помнят, что он даже не допил свою порцию?

Я всегда бываю подозрителен в отношении чьей-то превосходной памяти, потому что такой вещи не существует. И моя работа в том и заключается, а все профессиональные навыки на то и направлены, чтобы выявлять пробелы в памяти свидетелей. Всякий раз, когда кто-то помнит слишком много, я начинаю нервничать – особенно если это свидетель защиты.

– Нет, я не просто полагаюсь на память бармена, – сказал Левин. – У меня тут есть одна вещь, которую ты очень полюбишь, Мик. И советую сильно полюбить и меня тоже, потому что она стоила мне штуку баксов.

Со дна своего кейса он вытащил мягкий футляр, в котором находился маленький DVD-плейер. Я видел прежде людей, использовавших подобные в самолетах и даже подумывал о приобретении такого в машину. Водитель мог бы пользоваться им, пока ждал меня из зала суда, а я – время от времени вот для таких случаев.

Левин стал вставлять в плейер диск. Но прежде чем он успел его запустить, машина остановилась, и я поднял глаза. Мы перед заведением под названием «Закусочная».

– Давай сначала возьмем кофе, а потом посмотрим, что там у тебя, – сказал я.

Я спросил Эрла, не надо ли принести что-нибудь и ему, но он отказался. Мы с Левином вышли из машины и вошли в забегаловку. Пока стояли в небольшой очереди за кофе, Левин рассказывал мне о диске, который нам предстояло посмотреть в машине.

– Я прихожу к «Моргану» и собираюсь поговорить с барменшей Дженис, но та отсылает меня сначала уладить вопрос с управляющим. Я иду в глубь кафе, к нему в офис, и он спрашивает, о чем именно я собираюсь говорить с Дженис. Что-то, думаю, здесь не так. Зачем этому мужику надо знать так много, понимаешь? А потом все становится понятно, когда он делает мне одно предложение. Говорит, что в прошлом году у них случилась в баре неприятность. Мелкая кража из кассового аппарата. Причем именно тогда там работало с дюжину барменов, и он не мог вычислить, кто был нечист на руку.

– И установил видеокамеру.

– Точно. Скрытую камеру. Поймал вора и надрал ему задницу. Но ему так это понравилось, что он не стал ее убирать. Она записывает каждый вечер с восьми до двух на пленку с высокой плотностью размещения. Всего на ней умещается четыре вечера. Система с тайм-кодом. Если возникает какая-то проблема или недостача, он может отмотать назад и проверить. Поскольку подсчет проводится каждую неделю, то всего пленок две, чтобы запускать их по очереди, поэтому у него всегда записи целой недели, которые можно отсмотреть.

– Тот вечер, который нас интересует, сохранился на пленке?

– Да.

– И он потребовал за нее тысячу долларов.

– Ты опять угадал.

– Копы об этом не знают?

– Они даже еще не приходили в бар. Они до сих пор работают над показаниями Реджи.

Я кивнул. Это было вовсе не таким уж редким явлением. На полицейских висело слишком много уголовных дел, которые требовали досконального расследования. В любом случае материала по этому делу и так имелось предостаточно: жертва, она же свидетель, подозреваемый, схваченный на месте преступления, кровь жертвы на подозреваемом и даже оружие. У них не было причин копать дальше.

– Но нас интересует барная стойка, а не кассовый аппарат, – сказал я.

– Я понимаю. Но кассовый аппарат стоит у стены как раз за барной стойкой. Камера над ним незаметно вмонтирована в датчик дыма на потолке. А задняя стена помещения зеркальная. Я взглянул на картинку и быстро сообразил, что в зеркале можно видеть весь бар целиком. Только как бы наизнанку. Я скопировал запись на диск, потому что так нам будет легче управлять изображением: увеличивать его и выделять нужные участки, – ну, сам понимаешь.

Подошла наша очередь. Я попросил большую порцию кофе со сливками и сахаром, Левин взял бутылку воды. Мы понесли наши напитки обратно в машину. Я велел Эрлу не трогаться, пока мы не посмотрим диск. Я могу читать, едучи в машине, но решил, что смотреть в маленький экран плейера, трясясь по улицам, чревато морской болезнью.

Левин включил плейер и стал сопровождать изображение комментарием.

На экране возникло снятое сверху, с потолка, изображение прямоугольной барной стойки в заведении «Морган». Работали две барменши. Обе девушки были в черных джинсах и белых рубашках, завязанных под грудью так, что обнажались плоские животы, пупки с пирсингом и татуировки, выползающие на спину из-под брючных ремней. Как и сказал Левин, камеру установили так, чтобы давать обзор задней стены бара с кассовым аппаратом, но зеркальная поверхность стены отражала и сидящих в ряд посетителей за стойкой. Я увидел Льюиса Руле, в одиночестве, в неподвижном центре рамки. В левом нижнем углу был счетчик кадров, а в правом – время и дата. Этот таймер показывал восемь одиннадцать вечера, шестое марта.