Майкл Коннелли - «Линкольн» для адвоката

– Тогда почему вы не подождали?

– Не я их вызвала.

Я сокрушенно покачал головой. Мне хотелось сказать ей, что они действовали слишком поспешно. Это не входило в мой план. Я намеревался лишь заронить семя подозрения. Полагал, что затем все будет проделано не торопясь и наверняка.

Мотылек страха бился и порхал внутри, и я опустил голову. Не покидала мысль, что все мои хитросплетения окончились ничем, оставив меня и моих близких беззащитными под прицелом жестоких глаз убийцы. «Ты не можешь защитить всех».

Похоже, Собел уловила мои страхи.

– Но мы постараемся удержать его под арестом, – произнесла она. – У нас есть показания информанта и тот талон. Сейчас мы работаем над вещественными доказательствами и заключениями судебно-медицинской экспертизы.

Мой взгляд метнулся к ней:

– Какой талон?

На ее лице появилось удивленно-недоверчивое выражение.

– Я думала, вы сами догадались. Мы связали эти вещи сразу же, как только информант упомянул о танцовщице-змее.

– Да-да, о Марте Рентерии. Но что за талон? О чем вы?

Я шагнул к ней вплотную, и Собел резко отшатнулась. Дело было не в отсутствии свежести дыхания, а в безумии моего отчаяния.

– Не знаю, следует ли говорить вам, Холлер. Ведь вы адвокат защиты. Его адвокат.

– Уже нет. Я уже сложил с себя обязанности.

– Не важно. Он…

– Послушайте, вы благодаря мне арестовали этого человека. Меня могли за это дисквалифицировать. Меня едва не отправили за решетку за убийство, которого я не совершал. О каком талоне вы говорите?

Она медлила в нерешительности, и я тоже ждал. Наконец она отважилась:

– Последние слова Анхеля Левина. Он сказал, что добыл Хесусу пропуск на выход.

– И что это означало?

– Вы правда не знаете?

– Послушайте, расскажите же мне! Прошу вас!

Она уступила.

– Мы отследили все последние действия Левина. Перед самым убийством он наводил справки по поводу штрафных повесток Руле в суд за нарушение правил парковки. Он даже получил с них печатные копии. Мы составили опись бумаг, которые находились у него в кабинете, и в конце сравнили весь набор с тем, что у нас в компьютере. Не хватало одного талона. Одной копии. Мы не знали, забрал ли его убийца или просто Левин пропустил эту копию. Мы пошли и сами распечатали ее. Талон был выписан два года назад вечером 8 апреля. Это вызов в суд за парковку машины перед пожарным гидрантом в квартале 600–700 на Блит-стрит, в Панорама-Сити.

Все мгновенно встало на свои места, головоломка сошлась, точно последняя песчинка провалилась через горлышко песочных часов. Анхель Левин действительно добыл спасение Хесусу Менендесу.

– Марту Рентерию убили два года назад, 8 апреля, – проговорил я. – Она как раз жила на Блит-стрит, в Панорама-Сити.

– Да, но мы-то этого не знали. Не увидели связи. Вы сказали нам, что Левин работал для вас над разными делами. Дело Хесуса Менендеса и дело Льюиса Руле – два отдельных, самостоятельных расследования. Левин их по отдельности и хранил, в разных папках.

– Да ведь то были досье, связанные с официальным представлением документов по делу противной стороне. И он держал дела раздельно, чтобы мне по ошибке не передать вместо материалов по Руле какие-нибудь обнаруженные им документы по Менендесу.

– Один из ваших адвокатских подходов. Он-то и мешал нам увязать воедино оба момента до тех пор, пока свидетель не упомянул о танцовщице-змее. Эта информация их увязала.

– Значит, тот, кто убил Анхеля Левина, взял копию талона?

– Мы так считаем.

– Вы проверили телефоны Анхеля на предмет прослушивающего устройства? Кто-то как-то узнал, что он обнаружил талон.

– Мы их проверили. В них ничего не было. «Жучки» могли удалить сразу после убийства. Или прослушивался чей-то еще телефон.

Иными словами – мой. Тогда становилось понятно, почему Руле так много знал о моих действиях и даже с удобством ждал меня в моем доме в тот вечер, когда я вернулся из поездки к Менендесу.

– Мне придется его проверить, – произнес я. – Означает ли это, что с меня сняты подозрения в убийстве Анхеля?

– Не обязательно, – ответила Собел. – Мы по-прежнему хотим увидеть результаты баллистической экспертизы. Уже сегодня мы рассчитываем кое-что получить.

Я молча кивнул. Собел помялась, явно желая сообщить мне еще что-либо или о чем-нибудь спросить.

– Так что? – спросил я.

– Не знаю. Есть еще что-нибудь, о чем бы вы хотели сказать мне?

– Нет.

– В самом деле? В зале суда мне показалось, будто вам хочется сообщить нам многое.