Деон Мейер - Телохранитель

Я задумался о том, в какую игру играет Терция. Интересно, много ли сторандовых купюр она выиграла у заезжих коммивояжеров. Угадать профессию легко, если у тебя имеется какой-никакой жизненный опыт, если ты умеешь задавать нужные вопросы и обладаешь достаточной наблюдательностью. У меня получится лучше, потому что мой опыт богаче. Я встречал многих таких женщин, как она, в Кейптауне, когда проходили заседания парламента и я слонялся по Лонг-стрит, Сент-Джордж-Молл и Гринмаркет-сквер. Биографии у всех женщин типа Терции похожи. Я даже сформулировал закон, закон Леммера о женщинах якобы художественного склада. С ними можно проводить не более одной ночи. Стоит задержаться — и ты попался, увяз, как муха в паутине.

Имелась одна причина, по которой я не мог играть в эту игру с Терцией. У меня было перед ней преимущество. И еще одна причина: ей, скорее всего, не понравится то, что я скажу. Потому что некоторые моменты ее биографии весьма болезненны.

Она родом из глубинки — скорее всего, выросла в деревне или городке не далее двухсот километров отсюда. Из бурской семьи, чье благосостояние находилось на нижней границе среднего класса. Умная. В школе слыла бунтаркой. Отец ее наверняка обожал дочку. Она старшая из троих или более детей. Мать всегда была слишком занятой и слишком усталой и не уделяла дочери много внимания. Училась средне. С переходного возраста ее фигура привлекает к себе повышенное внимание. В восьмом классе — неудачная любовь. Разочарование. Из всех предметов больше всего ей нравилось рисование, ее единственный талант. Но талант недостаточно большой.

После школы она с чувством эйфории уехала в какой-нибудь большой город. Например, сбежала из родного городка в Преторию, еще не зная, что ее родина осталась у нее в душе. Жила в крошечной однокомнатной квартирке в центре города, работала машинисткой или клерком в какой-нибудь крупной компании, но только временно, потому что постоянно тешила себя смутными надеждами на то, что станет заниматься живописью. Пристрастилась к астрологии и книгам по восточной философии. Начала выяснять у мужчин, с которыми встречалась, кто они по знаку зодиака.

Как-то в одной богемной кофейне она познакомилась с красавцем бородачом, который играл там на гитаре. Ей показалось, будто она нашла свою вторую половинку. Через месяц гитарист переехал жить к ней. Она два года кормила и поила его, поддерживала деньгами и надеялась на лучшее будущее. Ее возлюбленный искренне верил в то, что однажды запишет гениальный диск, разбогатеет и сумеет содержать их обоих. Ночи напролет они толковали об эзотерике и метафизике. Он обучал ее всем премудростям в науке любви; они увлекались тантрическим сексом и часто экспериментировали в постели. Однажды он попросил у нее разрешения привести третью — девицу из числа его поклонниц в кофейне. Через какое-то время она согласилась, но, увидев, что девица и пьяная, и некрасивая, она отказалась от участия в опыте. Вскоре после того их любовь угасла — тем более что и его интерес к ней увял. Он все больше пил и все меньше пел. Она выгнала его.

Она начала жизнь сначала; каждое воскресенье покупала приложение «Работа», мечтая найти более понимающее начальство. Теперешнее руководство не способно оценить ее таланты! Однако поиски работы заканчивались неудачей — потому что у нее не было должной квалификации. Она записалась на дистанционное обучение в университет, на факультет изящных искусств. Или на литературный. Учеба оказалась труднее, чем она думала; через четыре месяца она бросила занятия. На работе завела интрижку с женатым мужчиной, чья жена его не понимала. Связь тоже закончилась ничем.

Еще одна большая переоценка ценностей. Уволилась с работы, запихала вещи в свой «фольксваген-жук» и одна уехала в Кейптаун. Поселилась в коммуне в Обсе или Хут-Бэй; лепила горшки, делала аляповатые украшения или рисовала картинки, которые пыталась продавать на Гринмаркет-сквер, носила свободные платья, сандалиии цветные банданы. Называла себя Ольгой, Наташей или Александрой. Покуривала травку, спала со всеми без разбора. Но удовлетворения от жизни не ощущала.

Переехала в Грейтон, работала в небольшом отеле, полюбила кататься на велосипеде по бездорожью, стала увлекаться теориями о природе и Матери-Земле Гее. Отклонила два предложения о совместной жизни, исходившие от лесбиянок среднего возраста. Считала любовь непременным условием секса. Впрочем, секс в ее жизни случался все реже и реже. Через месяц она стала называть местных жителей «мы», а приезжих — «они». Когда городок «захлестнула волна коммерции», она переехала в следующее новое модное местечко, Дарлинг на Западном побережье, или Кларенс в Свободном государстве, или куда-нибудь в Натал. Все эти годы она говорила только по-английски в последней попытке преобразиться. И вот, наконец, перешагнув сорокалетний рубеж, разочарованная и опустошенная, она совершила «паломничество к истокам» и вернулась в Лоувельд. Такие, как она, всегда возвращаются на родину для последнего рывка, в последней отчаянной попытке наверстать утраченные годы, вдохнуть в старые мечты новую жизнь. Может быть, когда все началось, все эти годы ее ждал здесь уклончивый спутник жизни.