Титания Харди - Лабиринт розы

В сознании Алекса эти идеи были связаны с выходом Люси из ее личного лабиринта и обретением новых сил для поиска своего личного рая; они подсказали ему, как ей удалось стать для него путеводной нитью и пробудить от затянувшейся зимней спячки. Вчера Люси нашла способ убедить его, что лабиринт обладает способностью порождать алхимию: исцелять душу, катализировать изменения чувственного и интеллектуального восприятия — если ты готов к этому. Все это она ощутила на себе и надеялась, что и Уилл тоже. Люси предположила, что белые розы, подаренные им Шан, — своеобразная дань зарождающейся в ней женской силе, которую она пока в себе не осознала, — и вместе с тем способ выражения Уиллом безоговорочной, хоть и лишенной страсти любви к Шан. В один прекрасный день Шан откроет лучшее в себе — она уже на пути к совершенству.

Лабиринт явился для Алекса олицетворением общей составляющей всех верований. Сегодня видеть его мешали вновь расставленные скамьи, но вчерашний день подарил несказанное удовольствие, когда, словно отыскивая математическую задачу, заложенную в огромном сооружении, Алекс бродил по извилистым дорожкам рука об руку с любимой и подсчитывал каждый поворот к центру. Алекс заранее знал, сколько их будет: тридцать четыре раза тропа приводила их к сердцу лабиринта и столько же раз уводила обратно к периферии. Шартрский собор был непостижимой точкой на осях солнца, луны и всего мира, местом преодоления времени и пространства, воротами познания другого мира — если верить в это.

Обнимая Люси за талию, Алекс вместе с ней рассматривал цветных ангелов, взирающих на них с красочного окна-розетки с изображением Страшного суда. Привычный запах ее духов вызвал у него улыбку. Неожиданно до их слуха донесся знакомый голос с американским акцентом: кузен Алекса что-то горячо доказывал Генри, Максу и Шан, руку которой он не выпускал. Оказывается, вся компания внимательно разглядывала ту же библейскую сцену.

— Все их воззрения служат только их собственным интересам. Доктрина Вознесения притязает на постоянство трактовки пророчеств Ветхого Завета в крайне негативном, шовинистском, апокалиптическом ключе. Уолтерс и иже с ним отодвигают на второй план христианскую идею всеобщего милосердия и справедливости. Но, как уже высказался Саймон, в моей стране у них находится предостаточно благодарных слушателей в верхах общества, и среди них — президент, принимающий на веру многие из их положений. Мы должны найти способ обуздать этих людей, ограничить их влияние, иначе их воздействие на будущее христианства может оказаться весьма разрушительным, более того, может свести на нет усилия по достижению мирового религиозного консенсуса.

Не замеченный ими Саймон стоял неподалеку вместе с Грейс. Слова Кэлвина обнажили перед ним его собственные предубеждения. Он подошел к Кэлвину и встретил взгляд человека, во всех отношениях близкого к Алексу и Уиллу. В порыве, далеком от глупой сентиментальности, Саймон схватил руку Кэлвина и от души пожал ее. Генри, приметив в боковом приделе наблюдающего за ними незнакомца, добавил:

— И еще нам нельзя забывать, что они лишь на время затаились в норах. Твой профессор, Кэлвин, уже выписался из больницы и наверняка отослал своим приспешникам в Вашингтон груды макулатуры с бесчисленными невыполнимыми обещаниями. Эти люди никуда не делись; приверженцы Вознесения не оставили надежду где-нибудь отрыть «седьмую чашу». Им нужна война.

Люси, услышав это, содрогнулась, словно от встречи с призраком. Алекс крепко обнимал ее, но Люси вдруг спросила себя: вышли ли они наконец из лабиринта или все же застряли где-то на последнем, роковом изгибе?

К двум часам пополудни дружеская процессия во главе с Алексом и Люси направилась в центр города, где находилась мэрия, а в четыре они все вместе уже добрались до Эгля. В саду, при ярком солнечном свете, Саймон увидел привидение, о чем немедленно сообщил хозяевам. Алекс, однако, нимало не смутился посещением призрака и поспешил представить Люси молодой женщине, чей образ был всем давно знаком, поскольку украшал сицилийские снимки Уилла.

— Mi dispiace, Laura. Non parlo bene l'Italiano, ma, le presento sua sorella, Lucia — Lucy. [147] К сожалению, Лаура, я плохо говорю по-итальянски, но все же представлю тебе твою сестру Лючию — Люси (ит.) .

Люси в крайнем замешательстве глядела то на Алекса, то на незнакомку. Та рассмеялась, заверила Алекса, что по-итальянски он изъясняется не хуже брата, и обратилась ко всем на приличном английском. Затем они с Алексом ввели гостей в курс дела, вызвав всеобщее изумление, но больше всех удивилась, конечно, Люси.