Титания Харди - Лабиринт розы

Шан благодарно ему улыбнулась. Она не могла и представить, чтобы Уилл уделил Кэлвину хотя бы пять минут: тот настолько озабочен своим костюмом и внешним видом и настолько нелюдим, что это довело бы Уилла до исступления, но она была признательна Саймону за его слова и радовалась, что больше не надо ничего скрывать.

— Давай закажем что-нибудь поесть.

Саймон сгреб пустые стаканы, собираясь взять еще пива, и Шан коснулась его локтя:

— Я угощаю. Не забудь, что я разбогатела.

Шан была счастлива: как всегда, она добилась того, к чему стремилась.

Массивные цепи поползли назад, и огромные створки парома «Мон-Сен-Мишель» открылись, обнажая его необъятные белые внутренности, забитые, несмотря на конец сентября, автомобилями. Обычно в это время поток семейных туристов иссякает: все уже вернулись к школьным и рабочим обязанностям, к домашнему очагу. Как всегда, здесь можно было встретить дальнобойщиков на грузовиках, сомнительных антикварных дельцов и торговцев, бегающих от налогов. Несколько французских парочек и кучка студентов, не спешивших к началу учебного года, направлялись в Портсмут на уик-энд. Не обошлось и без дорогих авто — с собаками и без. Уилл залюбовался новенькой темно-синей «ланчией-фульвией» с римскими номерами. Он уже видел такие на континенте — шикарные модели в стиле шестидесятых. Вот красота в ее классическом понимании, подумал он. Узкие скошенные окна, низкий обтекаемый корпус — быстрая, стремительная. От подобной машины Уилл не отказался бы, но когда-нибудь потом. А пока на своем «дукати» он вмиг преодолеет последний этап дороги домой, куда его уже неудержимо тянет.

Стылый утренний воздух напомнил Уиллу, что осень, по всем приметам, пришла в Британию раньше, чем в Нормандию. Бледные солнечные лучи еще пробивались сквозь водянистую пелену над морем, но становилось все холоднее. Вынув перчатки из бардачка под сиденьем и проверив, переложил ли он паспорт в кожаную куртку, Уилл откатил мотоцикл от стойки и включил зажигание, затем ногой установил первую передачу и неторопливо отжал сцепление. Легкая усталость все же ощущалась: ему редко удавалось высыпаться на ночных переправах, даже когда он плыл первым классом, как и на этот раз. Но он всю ночь не мог избавиться от мыслей — вернее, размышлял начиная от самого Шартра — и был не в состоянии привести в порядок разношерстные догадки и идеи, приходившие ему в голову и не дававшие покоя. Нет, нельзя начинать думать по новой — он дождется встречи с Алексом, поговорит с ним, и тогда есть надежда, что кое-что все же прояснится.

«Спокойно, Клавдия, [10] Клавдия — римская весталка, которую обвинили в потере девственности. Чтобы доказать свою невиновность, она сдвинула с места судно, груженное камнями, обвязав себя веревкой вокруг талии, и протащила его по реке Тибр. Ей помогло то, что в руках она несла изображение Кибелы, фригийской богини земли и плодородия. скоро будем дома», — чуть не обратился Уилл вслух к своей капризной красотке, осторожно съезжая по скользкому металлическому трапу и затем повернув к таможенному контролю. Дежурный офицер взмахом руки велел ему остановиться; Уилл расстегнул «молнию» на куртке, вытащил из-за пазухи паспорт и подал проверяющему, а затем стащил с головы шлем. Таможенник мельком оценил сходство человека с фотографией и, кивнув, пропустил.

Уилл поудобнее устроился в седле и по карте прикинул, каким маршрутом лучше добираться до дома. Наверное, автострадой А-34 — в объезд Саутгемтона до Уинчестера. Он свернет с нее у Кингс-Уорти, проселками доберется до Бартон-Стейси, далее вниз под горку, по мосту через Тест, мимо форелевого питомника — и он уже у себя в Лонгпэриш. На мгновение Уилл заколебался, не проехать ли ему по А-34 до самого Тафтона, а затем до Уитчерча. Но там есть один неприятный участок, где по субботам часто случаются аварии из-за нарушений. Нет уж, черные линии проселков справедливо напоминают, что в Англии есть свои красоты, сравнимые с подсолнуховыми и маковыми полями Тосканы, лавандовыми грядами Прованса и белеными домиками земли Ож. Правда, в это время года на реке непременно стоит туман и расползается по долине, пока не взойдет солнце и не разгонит его, а это произойдет уже скоро — в ближайшие несколько часов.

Уилла пронзила неожиданная тоска по дому; ему не терпелось увидеть отца и племянника, стиснуть их в объятиях, потолковать по душам с Алексом. Потом они все вместе могут посидеть в пабе и там же пообедать. «Ну и черт с ним, — решил Уилл. — Подумаешь, сожгу побольше бензина, зато налюбуюсь окрестностями, и никто по дороге не будет докучать проверками». Перед самым домом есть коровья переправа, но ему некуда торопиться. Все равно не известно, когда вернется Алекс, — может, уже ближе к вечеру. Уилл беззвучно вздохнул: кто-то же должен служить громоотводом в его осложнившихся отношениях с отцом.