Ян Валетов - Путь Проклятого

Но второй водитель никуда подходить не собирался. Зато первый, обнаружив окровавленный кусок ткани, который Кац оставил как приманку под задним колесом, опустился на колено и ….

Вездеход качнулся, но остался на месте.

Профессор, не сводя ствола со стрелка, покрутил затекшей от напряжения шеей и почувствовал, как потную ладонь сводит судорога. Он едва не потянул за курок. Это было бы самым худшим решением, так как тот, второй, сейчас был в секторе обстрела Шагровского, а гарантировать эффективную стрельбу малоопытного племянника, автомат которого смотрел между лопаток невольного минера, Рувим при всем желании не мог.

Человек в хаки снова качнул квадроцикл, и Рувим скорее ощутил, чем услышал, как отскочила прижимная планка.

«Вот, черт, – подумал он, выбирая слабину спуска, – сколько же горит запал у этой…»

Шагровский увидел, как яйцо гранаты выкатилось из-под шасси правее ликвидатора, проследил поворот его головы….

Только в кино от взрыва гранаты люди летят, как с батута и крутят сальто в воздухе. В жизни все выглядит гораздо менее красочно, можно сказать – прозаично. Хлопок! Взрывная волна вместе с сотнями осколков хлестнула по квадроциклу и по не успевшему понять, что происходит человеку.

Пробивной силы кусков стальной оболочки не хватило, чтобы проникнуть сквозь керамическую начинку бронежилета, но оказалось вполне достаточно, чтобы прошить забрало, пластик шлема и нашпиговать железом незащищенные ноги и пах ликвидатора. Конечно, взрывная волна подняла человека в хаки и отшвырнула прочь, но не высоко и не далеко: на какие-нибудь полметра.

Со стороны это выглядело, как неуклюжее падение на спину, только упавший был мертв еще до того, как шлем ударился о валуны. Тело убитого защитило от взрыва его осторожного напарника, и во второго ликвидатора попало всего два мелких осколка, не способных нанести хоть сколько-нибудь значительный вред. А вот пуля, выпущенная профессором археологии, несмотря на небольшой калибр, непоправимый вред организму второго стрелка нанесла – просверлила в его голове дыру, расплющилась и вылетела через затылок, вынеся с собой кусок шлема и значительную часть мозга.

Шагровский выстрелить не успел, но зачем-то встал в полный рост, прижимая к плечу автомат.

– Отходим! – скомандовал Кац негромко, и тут же продублировал команду действием, на бегу ухватив племянника под локоть.

Сто метров – небольшое расстояние, но от усталости после двух дней погони и с дыркой от пули в заднице оно показалось профессору марафонской дистанцией. Уже ныряя на заранее присмотренные позиции, Рувим услышал, как по камням за их спиной зацокали гранаты – группа, оставшаяся за пределами ущелья, начала артподготовку подручными средствами.

Захлопали взрывы. На таком расстоянии осколков можно было не опасаться, но Кац на всякий пожарный прижал голову племянника к земле и прошипел:

– Ниже глобус держи, ниже!

Шагровский посмотрел на родственника безумными глазами, но кивнул: мол, все понял, не волнуйся.

Волноваться было от чего.

Боеприпасов у противника оказалось вдосталь, и на месте недавнего столкновения разорвались с десяток гранат подряд. Несколько из них рванули прямо рядом с неподвижными телами мертвых ликвидаторов, калеча бездыханные трупы еще больше. Осколки исхлестали и квадроциклы – запах вытекающего бензина, смешанный с вонью взрывчатки, был слышен даже на солидном расстоянии.

Дым и пыль рассеялись, и почти сразу загорелся красный светодиод на трофейном уоки-токи, который молчал с ночи – тогда пропавший передатчик предусмотрительно выключили из общей сети.

Валентин и Кац переглянулись.

Рация снова зажужжала, огонек замигал.

– С нами хотят поговорить, – сказал профессор, осклабившись. – Кажется, они восприняли нас серьезно, племянничек! Слушаю, – произнес он в микрофон, не сводя глаз и ствола с прохода между скалами.

– Здравствуйте, профессор!

Голос был тот же, что слышался из динамика в предрассветные часы. Тогда говоривший представился, как Вотчер – трудно было не вспомнить тембр и интонации. Даже уверенности в голосе не убавилось, хотя любой командир, потерявший уже семерых из двенадцати подчиненных, должен был чувствовать себя не совсем уютно.

– Здравствуй, Вальтер, – сказал Кац в ответ, стараясь, чтобы в голосе не была слышна отдышка. Все-таки возраст давал о себе знать, удержать дыхание после стометрового спурта на жаре Рувим уже не мог. – Ты, наверное, рад меня слышать?