Александр Молчанов - Писатель

– Как я выгляжу? – спросил он.

– Как мудак с женским платком на шее, – ответила Вероника.

– Отлично, – сказал Андрей.

Старики любят украшать себя. У молодых на это обычно нет ни денег, ни времени, ни вкуса. Молодые ходят в драных джинсах и застиранных футболках. И выглядят при этом так, что с них хочется немедленно стащить эти драные джинсы и футболки и заняться с ними любовью. А старики красятся, делают крутые прически, одеваются дорого и стильно. Старухи покупают себе дорогие платья и драгоценности. Делают себе ногти и волосы. А еще смешно и отвратительно, когда они пытаются подражать «молодежной моде». Например, когда старики носят кожаные штаны. Или прокалывают себе уши и вставляют в них серьги. Или носят шарфы летом. Замотают себе шею шарфом и думают, что выглядят офигенно. А еще золотые часы, браслеты, цепочки и кольца. Ходит, как витрина ломбарда. Заглянул бы вечерком в Затон, там бы ему быстро объяснили, что можно на себя надевать, а что нельзя. Они думают, что часы, или браслет, или шарф сделают их привлекательными. А на самом деле ничто уже не сделает их привлекательными. Как бы они ни выряжались, они останутся стариками. И никто в здравом уме не будет рассматривать их как потенциальных сексуальных партнеров. И если они сами думают иначе, они выглядят не только глупо, но и отвратительно.

С другой стороны, возможно, все эти их побрякушки не для нас, а для них. Для того, чтобы они сами чувствовали себя привлекательными. Для того, чтобы они казались себе красивыми. Для уверенности в себе. И она, эта уверенность в себе, делает их привлекательными. Молодые люди всегда неуверенны. Они всегда сомневаются. Всегда смущаются. Им всегда кажется, что они делают что-то не так. И что есть кто-то, кто знает лучше, как надо. И когда появляется старик или старуха, которая уверенно кладет руку в золотом браслете им на ширинку, они думают, что так и надо, и очень часто не находят в себе силы убрать эту руку. Вот так и получается, что старикам достаются лучшие девушки, а старухам – лучшие парни. Все смеются над стариками в побрякушках, а они получают лучший секс, какой только могут получить.

Так думал Эрнест Маслов, разглядывая дешевое янтарное ожерелье на шее своей начальницы Алины Петровны Сальниковой. Молчание затянулось. Маслов понимал, что ему бы сейчас, в последние секунды перед решающей схваткой, продумать линию защиты, но он никак не мог сосредоточиться. Чертово ожерелье, которое торчало прямо перед его носом, мешало ему.

– Итак, у нас пропала пациентка, – сказала наконец Сальникова.

– Да, это так, – подтвердил Маслов.

– Это все, что вы можете сказать? У вас есть какое-нибудь объяснение?

– Судя по всему, Нина вылезла из окна своей палаты, залезла на сарай, оторвала кусок рубероида, набросила его на колючую проволоку и спрыгнула с той стороны стены. Так выглядит картина побега.

Сальникова тряхнула головой, и ее янтарное ожерелье тихонько стукнуло.

– Ничего не понимаю. Как она открыла окно?

Маслов достал из кармана и положил на стол маленький деревянный шарик.

– Что это? – с выражением брезгливости на лице спросила Сальникова.

– Это шарик от браслета.

– Какого еще браслета?

– Вчера к нам приходил журналист из «Севера». Вы отправили его ко мне, помните?

– И что?

– На нем был браслет. Он случайно порвался, и одна бусинка попала в щель между окном и рамой.

– Случайно порвался? Случайно попала? Как это может быть?

– Теперь я понимаю, что он и порвался не случайно. И попал не случайно.

– Перестаньте говорить загадками! Выражайтесь яснее.

– Нина порвала браслет журналиста. И, видимо, она же спрятала одну бусинку и положила ее на раму.

– Зачем?

– Чтобы окно не закрывалось до конца. Она все рассчитала правильно. Санитар не смог закрыть окно и оставил его приоткрытым.

– Это какой-то бред! – всплеснула руками Сальникова, и ожерелье снова стукнуло. – Какой-то парад непрофессионализма. Как мог санитар оставить окно открытым? Как вы могли позволить пациентке напасть на гостя?

– Это было не нападение, – поморщился Маслов.

– Но самое главное – как она могла все это проделать, если она, по вашему выражению, была в состоянии овоща?

– Я не знаю, – покачал головой Маслов.

– А что вы вообще знаете? – рассердилась Сальникова.

– Похоже, мне придется пересмотреть свои представления о симптоматике…

– Надеюсь, вы понимаете, что вам придется применять ваши новые представления в другом месте, – выпалила Сальникова.