Александр Молчанов - Писатель

– Думаю, нет. Ты же видел, какая она?

– Какая?

– Больная на всю голову. К тому же избалованная. И плюс она журналистов не считает за людей. Когда она узнает, что ты теперь работаешь у Новикова…

– Постой. Она же знала о том, что ты собирался поговорить с Новиковым.

Леха бросил окурок и втоптал его в гудронное покрытие.

– Точно. Она слышала наш разговор.

– И после этого она все равно осталась со мной. Что у нее в голове вообще?

– Я не знаю, чувак. Чужая душа – потемки, тем более женская. Я думаю, она сама не знает, что у нее в голове. Женщина действует импульсивно, не осознавая последствий своих поступков. Это мы, мужики, должны все взвешивать.

– Ладно, философ. Надоела мне твоя философия…

Леха встал.

– Раз так, не смею больше навязывать вам свое общество, сэр. Правильно ли я понимаю, что ты теперь мой шеф?

– Кажется, да.

– Слушай, шеф, я смоюсь сегодня пораньше с работы. Если Новиков будет спрашивать, скажи ему, что я пошел в городской суд почитать приговоры?

– Ладно.

– Бывай. Не грусти, начальник, завтра будет новый день.

Андрей махнул рукой. Леха ушел.

Андрей посмотрел на лицо Оксаны на плакате. Симпатичная. Низкий лоб, близко посаженные глаза, широкие скулы, маленький рот. Все по отдельности – некрасивое, даже уродливое. А все вместе – очень даже симпатичное. Андрей поймал себя на том, что вспоминает то, как он ночью… как он целовал эти губы.

Андрей свернул плакат и спрятал его в карман. Потом встал и уже собирался уходить, но вспомнил о сводках, которые хотел посмотреть перед тем, как встретил в коридоре редакции Леху. Сводки – несколько свернутых в трубку факсов – лежали на букве «Х» в железной надписи.

Андрей взял листки и погрузился в чтение. Скучная работа – самое то, когда нужно отвлечься от невеселых мыслей. Сводки о событиях за сутки им присылали из пресс-службы областного УВД. Все газеты пользовались этим источником для того, чтобы делать небольшие «информашки», которыми удобно забивать дырки на полосе при верстке. Андрей очень быстро прочитывал каждую новость и оценивал, насколько она пригодна для того, чтобы появиться в газете. «Драка в троллейбусе» – это двадцать строк на подверстку на первой полосе. «Отдел транспорта в мэрии переименовали в департамент транспорта» – это никого не волнует, кроме работников отдела, пардон, департамента транспорта. «Ситуация с дезинфекцией» – двадцать строк куда-то внутрь, только нужно придумать какой-нибудь прикольный заголовок, типа «Дезинфекция – это болезнь чистых рук».

А это что?

Андрей быстро спустился по чердачной лестнице. Прошел по коридору. Заглянул в кабинет журналистов. Там сидел пожилой зубр журналистики Рафаилов и читал толстенную книгу Леонида Леонова «Пирамида».

– Вы не видели Леху?

Рафаилов строго посмотрел на Андрея поверх очков и ничего не ответил.

– Леху не видели? – повторил вопрос Андрей, продолжая стоять в дверях. – Он ушел уже?

– Вас не учили здороваться, молодой человек?

Андрей усмехнулся, вошел в кабинет и прикрыл дверь.

– Здравствуйте, Геннадий Борисович. Вы ведь меня помните?

Рафаилов заложил книгу пальцем и внимательно оглядел Андрея с головы до ног.

– Вас, кажется, зовут Андрей. Вы здесь работали когда-то. Конечно, я вас помню.

– Так вот, Геннадий Борисович, теперь я снова здесь работаю.

– Как интересно, – сказал Рафаилов, – очень рад. И кем же вы работаете?

– Заместителем главного редактора. И если я правильно понял штатное расписание и свои должностные обязанности, я теперь ваш непосредственный начальник. И у меня есть для вас задание.

Андрей положил на стол сводку.

Найти какие-то концы оказалось не так-то просто. Следователь, который занимался делом Нины, действительно уехал, правда, не в Петербург, а в Финляндию, и там его следы затерялись. Зато Маслову удалось найти нянечку, которая дежурила в роддоме в ту злополучную ночь. Аида Григорьевна недавно ушла на пенсию, но Маслову дали в регистратуре роддома ее адрес. Она жила на соседней улице с роддомом, в кирпичной пятиэтажке. Маслов поднялся на третий этаж и позвонил в дверной звонок, отозвавшийся за обитой кожей дверью соловьиной трелью. Дверь никто не открыл. Маслов двинулся вниз по лестнице, собираясь непременно вернуться еще раз, и увидел, что навстречу ему поднимается худощавая старушка в сером плаще.

– Вы ко мне? – строго спросила она. Через минуту Маслов сидел на кухне маленькой квартирки Аиды Григорьевны, а сама хозяйка заваривала чай.