Галина Войцеховская - Рисолинда

Прелат отправил служку - сообщить Ратнору о происшедшем. Тот было взволновался - не отравлен ли кинжал? Посвященные утешили его - древняя Магия защищена от людского вероломства. В окружении кирасир Наследник с супругой благополучно добрались до старого Королевского Дворца. Молодую сразу же проводили в её покои. Сами уселись за столы. Невеселый это был пир. Не играла музыка, никто не поднимал заздравных чаш. Говорили о завтрашней коронации. О Рисолинде и её приспешниках. А будущих делах и заботах Короля. Никто - ни один - не вспомнил о молодой жене Наследника.

Мелисента плакала, свернувшись калачиком на огромном королевском ложе. Ей было холодно и страшно. Мокрое платье облепило ноги. Болела раненая рука. Порывы ледяного ветра шевелили пыльные гобелены с изображениями битв и пожарищ. Где-то под темными сводами ухала и хлопала крыльями сова, раздраженная светом одинокой свечи. К полуночи свеча оплыла и погасла. Мелисенту окружали лишь тьма и звуки ночи. Она забилась в уголок кровати, закуталась поплотнее в грязный плащ. Просидела до утра, не смежив глаз. На рассвете за ней пришел Ратнор. Неодобрительно осмотрел растрепанные волосы, дорожки слез на грязных щеках. Отвел на кухню. Там ей дали умыться и поесть. Ратнор принес откуда-то парчовую мантию, подбитую куницей. Накинул на девушку - прямо поверх нищенского домотканого плаща. Повели...

Мелисента плыла, словно во сне. Ей снились такие сны. Иногда... Редко... Они были странные, необычные - такие сны. Очень настоящие. Очень яркие - ярче яви. Они запоминались надолго. Иногда они сбывались. Вернее - они сбывались всегда, рано или поздно. Если какой-то не сбылся - значит, просто срок ему ещё не пришел. Так говорила Фиона. Она учила Мелисенту толковать сновидения. Она учила Мелисенту многому. Распознавать болезни - по виду, по запаху, по причиняемым страданиям. Готовить лекарства - особые для каждой болезни. Лечить, снимать боль - отварами, настойками, а то и просто руками. Фиона умела складывать поломанные кости, резала и зашивала человеческое тело, как тряпочную куклу. Она и этому пыталась научить свою приемную дочь, но тут уж ничего не вышло - от одного лишь вида крови Мелисента падала без чувств. Фиона учила Мелисенту бояться людей. Прятаться и скрываться - в лесу, в толпе, в горах, в городе, у реки и у моря, днем и ночью. Люди жестоки. Сегодня они идут к тебе со своими бедами и болезнями, а завтра могут тебя же в них и обвинить, ославить колдуньей, а то и сжечь под горячую руку. А потом будут жалеть и вздыхать, и искать виноватого - кто ж их надоумил швырнуть в костер единственную на всю округу лекарку? И будут рассуждать, что теперь делать - случись кому заболеть, просто ложись и помирай, без утешения и помощи. "В костер проклятую колдунью!" - так погибла Фионина мать. И бабка погибла так же... По совести, Фионе невозможно отказать в даре предвидения и прорицания, но ведь это - все же не колдовство. Фиона всегда говорила Мелисенте, что её ждёт необычная судьба. Искала и находила подтверждение тому во многих Знамениях. Что ж - видно, не ошибалась...

О негостеприимном хозяине, скользкой тропе и не доеных козах.

Что-то горячее и влажное коснулось лица... Ещё... Мелисента пошевелилась и застонала невольно - так остра была боль... Разлепила веки. Перед глазами возникла темная, косматая волчья морда. Холодный мокрый нос ткнулся в щеку. Мелисента зажмурилась, ожидая - вот сейчас острые клыки сомкнутся на горле. Нет... Чего ждет зверь? Мелисента чуть приподнялась. Поморгала, прогоняя с глаз мутную пелену. Увидела песчаную косу на излучине быстрой реки, каменистый обрыв и небо. Над обрывом шумели высокие сосны, да дрожали ветви голых осин. Никого... Померещилось?... Мелисента снова уронила голову... Все тело застыло и отяжелело, как мокрый песок... Она не знала, долго ли пробыла в забытьи? Как оказалась здесь, на излучине лесной реки? Ей хотелось умереть, раствориться в журчании вод. Тогда уйдут боль и холод, сковавшие сердце...

Но боль не ушла. Кто-то тормошил её, тряс, хлопал по щекам. Она попробовала защититься от тяжелых шлепков, отвернуться, оттолкнуть грубые руки. Потом её завернули в вонючую, колкую овчину и куда-то понесли. По дороге она уснула, а может, потеряла сознание. Снова пришла в себя уже в избе, на лавке у горячей печи, укутанная в тулупы и платки. Во тьме, освещаемой лишь сполохами огня в печи, кто-то ворочался и ворчал, глухо кашлял, сотрясал дощатый пол тяжёлыми шагами. Мелисента принялась выпутываться из жаркого тулупа. Шаги замерли в дальнем темном углу. Хлопнула дверь. Залаяла за порогом собака... От порыва ледяного ветра заметались по стенам суетливые тени...