Дафна дю Морье - Не оглядывайся

Не мог же он объяснять, что пропала жена. Он не представлял, как и начать…

Мужчина сочувственно кивнул.

— Вот видите, все итальяшки одинаковые. Что ни говорите, а старик Муссолини знал свое дело. Смотрите, сколько теперь развелось коммунистов. Беда в том, что полицейские не будут заниматься нашими проблемами. Особенно сейчас, пока убийца разгуливает на свободе. Они все за ним охотятся.

— Убийца? Какой убийца? — спросил Джон.

— Неужто вы ничего не слышали? — мужчина в изумлении уставился на него. — Вся Венеция только об этом и говорит. И в газетах было, и по радио, и даже в английских газетах. Скверное дело. На прошлой неделе нашли какую-то женщину с перерезанным горлом. Тоже туристка. А сегодня утром нашли старикана, убитого точно так же, ножом. Похоже, они думают, что это дело рук маньяка — ведь мотивов никаких нет. Неприятная штука для Венеции, особенно во время туристского сезона.

— Мы с женой никогда в отпуске не читаем газет, — сказал Джон. — И не очень-то прислушиваемся к разговорам в гостинице.

— Вот это разумно, — рассмеялся мужчина. — А то бы испортили себе весь отдых, особенно, если у вашей жены слабые нервы. Ох, хорошо, что мы завтра уезжаем. И задерживаться здесь нет никакого желания, правда, дорогая? — обратился он к жене. — Со времени, как мы были здесь последний раз, Венеция еще больше пришла в упадок. А кража сумки — это последняя капля.

Дверь кабинета открылась, и старший полицейский офицер пригласил собеседников Джона зайти.

— Держу пари, никакого результата не будет, — пробормотал мужчина, подмигнув Джону.

Дверь за ними закрылась. Джон погасил окурок и закурил новую сигарету.

Странное чувство нереальности охватило его. Он сам не мог понять, для чего тут сидит, какая от всего этого польза. Лоры в Венеции нет. Она исчезла куда-то с этими ведьмами. Может, навсегда. Никто не сможет ее найти. Те невероятные истории, которые они выдумывали о близнецах на Торчелло, становятся явью, сбываются с неотвратимостью ночного кошмара. Женщины и в самом деле переодетые негодяи, которые с преступной целью втираются в доверие к ничего не подозревающим людям и используют их для своих страшных дел. Может, они и есть те убийцы, которых разыскивает полиция. Кто заподозрит двух пожилых почтенных дам, скромно проживающих в плохоньком пансиончике или третьеразрядной гостинице?

Не докурив, Джон потушил сигарету.

— Стоп, — приказал он себе. — Это уже начинается паранойя. Так люди и сходят с ума.

Взглянув на часы, он увидел, что уже половина седьмого. Лучше бросить бесполезные попытки выяснить что-либо в полицейском участке, а сделать единственно разумное, что оставалось: вернуться в гостиницу, позвонить в Англию, в школу, и спросить о сыне. С того мгновения, как он увидел Лору на катере, он ни разу не вспомнил о бедном Джонни.

Но было уже поздно. Дверь кабинета открылась, и оттуда в сопровождении полицейского вышла пара.

— Обычная трескотня, — прошептал Джону мужчина. — Сделают, мол, все, что могут. Надежды мало. В Венеции так много иностранцев, и все они, разумеется жулики! Местные жители вне подозрений. Им, видите ли, невыгодно воровать у клиентов. Что ж, желаю, чтобы вам повезло больше.

Муж кивнул на прощание, жена улыбнулась, и оба удалились. А Джон вслед за полицейским офицером отправился в кабинет.

Сначала шли обычные формальности. Фамилия, адрес, паспорт, сколько времени в Венеции и тому подобное. Затем начались вопросы, и Джон, чувствуя, как у него на лбу выступает испарина, пустился рассказывать свою бесконечную историю. Первая встреча с сестрами на Торчелло, потом вторая — в ресторане, психическое состояние Лоры после смерти ребенка, ее внушаемость, телеграмма о болезни Джонни, решение лететь чартерным рейсом, ее отъезд и неожиданное необъяснимое возвращение. Когда Джон кончил рассказ, он почувствовал себя таким разбитым, словно, еще не оправившись от тяжелой болезни, провел за рулем без отдыха несколько часов. Беседующий с ним офицер говорил на хорошем английском языке, хотя и с сильным итальянским акцентом.

— Вы сказали, что ваша жена пережила сильное нервное потрясение. Последствия этого проявлялись каким-либо образом здесь, в Венеции? — спросил он.

— Пожалуй, да. У нее была страшная депрессия. Поначалу поездка не приносила ей никакой радости. Так продолжалось до вчерашнего дня, пока мы не встретили на Торчелло этих женщин. Напряжение жены заметно спало. Кажется, она была готова ухватиться за малейшую соломинку. Вера в то, что наша маленькая дочь охраняет нас, на первый взгляд, словно исцелила ее.