Деон Мейер - Смерть раньше смерти

Он вернулся на кухню.

Репортерша оказалась умной, как обезьянка. Она выждала, пока они заказали по пятой кружке пива в баре отеля «Капское солнце».

— Я слышала, покойный Уоллес изменял жене направо и налево.

Она не спрашивала, а утверждала; говорила она на африкаансе, но иногда переходила на родной английский, потому что, хоть она и умела пить, куда ей было угнаться за полицейским!

— Вы, журналисты, всегда все знаете, — с искренним восхищением проговорил Лау.

Но ей требовался другой ответ.

— На самом деле я не знаю почти ничего.

— Насчет Уоллеса — все так и есть. Он был всегда готов сходить налево. Можно сказать, до самого последнего дня. В тот день он развлекался в отеле с одной блондинкой, а когда вышел, его и подстрелили.

— Но он был женат.

— Что не помешало ему обработать блондинку. — Неожиданно до Лау дошло, что он слишком разоткровенничался. — Но вы не… вы ведь не станете меня цитировать?

— У меня рот на замке. — Она улыбнулась.

«Сегодня мне везет», — подумал Лау.

— Да, он развлекался с одной блондинкой, приезжей из Йоханнесбурга. Сотрудницей компьютерной фирмы. Уоллес угостил ее обедом, а потом затащил в постель. Ван дер Мерве… где-то у меня записано, как ее зовут. — Лау вытащил блокнот, полистал, хлебнул пива. — Элизабет ван дер Мерве. Но она его не убивала. Такие вещи понятны сразу.

Он залпом допил пиво.

— Повторим?

— Почему бы и нет? — Она снова перешла на английский: — Вечер только начался! — И она наградила Лау многозначительным взглядом.

Нинабер знал Макдоналда и Уоллеса. Уоллес знал Феррейру.

Есть еще Оберхольцер. И Уилсон, который никак не вписывается в общую картину.

Накануне вечером, после обескураживающего разговора с Ханной Нортир, Яуберт принялся обдумывать дело со всех сторон. И сейчас, в бассейне, он тоже думал. Кусочки головоломки никак не желали складываться.

Чувство было знакомым: сознание, что каждая мелочь что-то значит, но улик недостаточно, чтобы распутать дело, набрать достаточно сведений и составить полноценную версию. Он испытывал досаду и раздражение, потому что не знал, где искать. Возможно, ответ уже есть, возможно, ответ совсем рядом. Иногда нужно просто изменить угол зрения. Придумать новый подход.

Вчера ночью он испробовал все, что можно.

Владелец фирмы по рассылке почты. Ювелир. Безработный плотник. Рыбак. Парикмахер.

Сорок лет, тридцать с чем-то, пятьдесят, сорок, сорок.

Успешный человек, ни то ни се, успешный, так себе, успешный.

Бабник. Гей. Любитель порнушки. Насильник. Был ли Нинабер верен жене? Пока неизвестно.

Карина Оберхольцер… При чем здесь Оберхольцер? Да и замешана ли она в дело? У нее был роман с женатым мужчиной, португальцем. Может быть, до португальца у нее был роман с Нинабером? Яуберт плыл и намечал дела на сегодня. Позвонить в больницу. Выяснить, можно ли сегодня навестить миссис Нинабер. Поговорить с начальником Оберхольцер. Где она работала раньше? Еще раз позвонить волосатому Вальтеру Схютте из «Квикмейла». Знакомо ли ему имя Карины Оберхольцер?

Что доктор Ханна Нортир захочет обсудить с ним сегодня?

Только бы не разреветься, Господи, только бы снова не разреветься!

Надо увести разговор подальше от Лары. Он не сможет завтра вести Ханну в оперу, если сегодня будет говорить о Ларе.

Ханна умеет развязывать язык. В уме ей не откажешь. Может снять с него шкурку, как с апельсина, и добраться до мякоти. Она слишком умна для него.

Может, не стоит идти к ней сегодня? Позвонить, сказать, что поиски маньяка с маузером требуют слишком много сил и он не успевает. Он придет к ней в следующий четверг, как обычно. Но в оперу-то они пойдут?

Яуберт без труда подтянулся, выпрыгнул на бортик, не замечая, что совсем не запыхался. С мыслями о работе он проплыл гораздо больше обычного. Он оделся, поехал на Касселсвлей, стараясь не смотреть на крупные газетные заголовки:

«Медиум говорит, что убийца — бур!»

Передовица в «Бюргере» называлась так:

«Жизнь „короля парикмахеров“ оборвалась!»

Буквы назойливо лезли в глаза, но Яуберт так напряженно думал, что не вникал в смысл.

Анна Босхофф сказала, что убийца «набирает обороты». Больной человек, который не отдает себе отчета в своих поступках. И он, Яуберт, ничего не может поделать, чтобы остановить его. Когда маньяк снова нанесет удар?

Вечер. Середина ночи. Раннее утро. Раннее утро. Раннее утро.

Он убивает не в разгар дня. Чем ты занимаешься весь день, ублюдок? А может, ты просто не имеешь возможности следить за своими жертвами в течение дня?