Нельсон Демилль - Адское пламя

— Это же хорошо!

— Я не сомневался, что вы с этим согласитесь. Следовательно, если воспользоваться старинной арабской поговоркой, враг моего врага — мой друг.

— Точно.

— Иногда, однако, враг моего врага является и моим врагом. Не потому что он этого хочет — просто у нас разные мнения насчет того, как поступать с нашим общим врагом. Но обсуждение этого вопроса придется отложить до других времен.

— Ага. Я к вам заеду на следующей неделе.

Бэйн Мэдокс встал и посмотрел на часы:

— Раз уж вы и ваше агентство так заинтересовались этим клубом, я сделаю следующее: разрешу вам, человеку постороннему, присутствовать на заседании нашего исполнительного совета, которое состоится сегодня ближе к вечеру, после ленча в честь прибывающих членов клуба. Как вам нравится идея присоединиться к нам?

— Я… нет, не стоит… Наверное, мне лучше…

— Мне кажется, вы приехали сюда за информацией, не так ли? Куда вам спешить?

— Никакой спешки, просто я…

— Я даже разрешу вам делать снимки.

— Спасибо, но…

— Полагаю, ваше присутствие на заседании принесет пользу нам обоим. Вы кое-что узнаете, а я получу возможность понаблюдать за вашей реакцией на то, что мы обсуждаем. Мы иногда склонны к так называемому «бункерному мышлению». Это когда внешняя реальность исключена из анализа, а выслушиваются только мнения, основанные на наших собственных ощущениях, что не очень здорово.

Харри ничего не ответил, а Бэйну Мэдоксу идея явно понравилась.

— Мне хотелось бы, чтобы вы чувствовали себя совершенно свободно, высказывались по любому вопросу, комментировали каждое выступление и прямо сказали нам, если наши слова прозвучат как бред выживших из ума стариков — ультраправых недоумков. — Он широко улыбнулся. — Нам нужно ваше откровенное мнение о нашем следующем проекте. Проекте «Грин».

— А что это такое, проект «Грин»?

Мистер Мэдокс посмотрел на охранников, подошел к Харри и прошептал ему на ухо:

— Ядерный Армагеддон.

Харри Маллера, с завязанными глазами и босого, провели вниз по двум лестничным пролетам в помещение, видимо, расположенное в цокольном этаже охотничьего дома. Здесь было сыро и холодно, слышался гул работающих моторов.

Потом он услышал, как открылась дверь, и его подтолкнули вперед. Дверь с грохотом захлопнулась за ним, лязгнул задвигаемый засов.

Он постоял немного и спросил:

— Эй, есть тут кто-нибудь?

Молчание.

Он стянул с глаз повязку и осмотрелся. Комната была пуста.

Харри находился в маленькой каморке со стенами из бетонных блоков, выкрашенных той же серой эмалевой краской, что и бетонный пол. Низкий потолок закрыт гофрированным железом.

Когда глаза привыкли к ослепительному свету флуоресцентных ламп, он увидел, что в комнате имеется только железная кровать, болтами привинченная к полу. На тонкий матрас были брошены его камуфляжные штаны и рубашка. Он оделся, проверил карманы, но они оказались пустыми — ничего из вещей ему не вернули.

В углу комнаты имелся унитаз без сиденья и раковина. Прямо как тюремная камера. Над раковиной не было зеркала, даже пластикового или стального, какие обычно используются в тюрьмах.

Он подошел к стальной двери без ручки и окошечка, толкнул ее, но та не поддалась.

Он обыскал комнату, высматривая хоть что-то пригодное в качестве оружия, но здесь было совершенно пусто, если не считать кровати и ржавого, чуть теплого радиатора.

Потом он заметил маленькую вращающуюся камеру наблюдения размером с глазное яблоко, укрепленную в углу под потолком, а в углублении рядом с ней динамик. Поднял средний палец и заорал:

— Мать вашу так-перетак!

Ответа не последовало.

Он еще раз огляделся, выискивая, чем можно было бы разбить камеру слежения и динамик, но никаких свободно лежащих предметов в комнате не обнаружил, если не считать таковым его самого. Он разбежался, подпрыгнул и врезал по камере ладонью. Но та продолжала водить объективом, обозревая комнату, а потом помещение наполнил громкий, режущий слух звук, и Харри, закрыв руками уши, отпрыгнул от динамика. Нестерпимый визг продолжался, и Харри крикнул:

— О'кей, я все понял!

Наступила тишина, и голос из динамика приказал:

— Сядь!

— Пошел ты в жопу!

«Ублюдки! Ну погодите, дайте только выбраться отсюда…»

Он потерял счет времени, но решил, что сейчас около десяти или одиннадцати утра. В желудке урчало, но особого голода он не чувствовал. Только жажду. И неплохо было бы пописать.