Брюнония Барри - Читающая кружево

После этого я видела Джека только раз. Почти год спустя. В тот день, когда уезжала в колледж. Меня выпустили из клиники лишь потому, что я решила изменить свою жизнь. Я отправила свои рукописи в Калифорнийский университет, и меня приняли. Все решили, что я правильно поступила. Все, кроме Евы.

Бизер правил «Китобоем», а я сидела в лодке. Джек причаливал, когда наша моторка отходила от пристани, и мы проплыли мимо друг друга. Он пытался разгадать выражение моего лица и смотрел на меня во все глаза, выискивая хоть какие-то признаки узнавания. Я тоже взглянула на него, стараясь сохранять бесстрастие и затаив дыхание.

Честное слово, я думала, что мне удалось его обмануть. До минувшего вечера я так считала.

Голова болит. Полог колышется и кружится. Чтобы ничего не видеть, я перекатываюсь на другой бок, и от этого движения в животе все переворачивается. Сейчас меня стошнит.

Я приподнимаюсь, держась за столбик кровати. Двигаюсь медленно, цепляясь за мебель и подтягиваясь. Добираюсь до старой мраморной раковины в углу, открываю кран и жду, пока пойдет холодная вода. Умываюсь, наполняю стакан и заставляю себя выпить до дна. Потом меня рвет.

Я вся мокрая от пота. Мне нужен воздух.

Подхожу кокну и поднимаю раму. Но она слишком тяжелая, а противовес давно сломан и болтается. Я оглядываюсь в поисках чего-нибудь, чем можно подпереть фрамугу, и нахожу старую линейку. Пытаюсь открыть второе окно. Рама на мгновение застывает в воздухе, а потом обрушивается, едва не придавив мне пальцы. Оба стекла симметрично раскалываются пополам, и грохот окончательно меня будит.

Я осторожно перехожу от окна к окну, открывая их все. Горячий ветер наполняет комнату, принося с собой уличный шум.

Занавески вздуваются и хлопают точно старый парус. Кружевной полог наполняется ветром, и его шелест привлекает мое внимание. Порыв соленого воздуха — и по комнате плывут корабли. Проделав путешествие во времени, я вернулась в старый Салем, эпохи торговли с Китаем. Огромные парусные суда медленно движутся, входя в гавань. Торговцы на улицах продают специи местным хозяйкам, которые буквально дерутся за щепотку перца и готовы выложить за нее целое состояние, — они отнесут перец домой, запрут в резную шкатулку и будут приправлять им блюда по великим праздникам.

Я добираюсь до кровати, хватаю низко висящий полог за край и стягиваю, а потом засовываю под кровать. Голова кружится. Я ложусь на бок и упираюсь рукой в изголовье, чтобы комната перестала вращаться. Жду прихода сна.

Когда я просыпаюсь вновь, уже полдень. Живот болит.

Воображаю, как Ева спрашивает: «Когда ты в последний раз ела?» Возможно, она права. Эта боль — от голода.

Я встаю. Надо сойти вниз, съесть подгорелый тост и выпить чаю. Испытанное лекарство от любого недуга.

И тогда я слышу голос. Поначалу мне кажется, что это вновь голос Евы, но потом узнаю гнусавый выговор дамы-риелтора.

Она предупреждала, что собирается показать дом клиентам, но я, разумеется, забыла. Риелтор не сказала, что мне лучше уйти из дома, пока она будет его показывать. Она решила, что я в курсе этих тонкостей.

Они поднимаются по ступенькам. Я слышу, как риелтор объясняет чете покупателей, что балки укреплены в стене на кронштейнах, так что лестница как будто висит в воздухе безо всякой поддержки. Она не знает, что я дома, и поэтому заметно привирает. Риелтор останавливается у окна на площадке, чтобы показать раскинувшийся внизу сад и прибавить кое-какие новинки в коллекцию Евы — не только розу, названную в тетину честь, но и еще два-три цветка, о которых я никогда прежде не слышала и которые она, видимо, выдумала, не сходя с места. Еще риелтор что-то говорит про стеклянные двери на третьем этаже — мол, это нечто совершенно фантастическое. Несомненно, это могло бы привлечь покупателей, если бы не было таким откровенным преувеличением. Но я понимаю, что они не заинтересованы в покупке, поэтому ее усилия — бесполезная трата времени.

«Я умерла за тебя».

Я замираю. Это голос Евы. Такой громкий, что я не сомневаюсь: гости тоже услышали. Они поднимаются по лестнице.

Нужно выбираться отсюда, немедленно.

Прежде чем я успеваю скрыться, риелтор и клиенты достигают площадки. Я тороплюсь к задней двери. У меня кружится голова, и я придерживаюсь за стены, как будто в комнате внезапно потемнело — хотя видно каждую мелочь. По моему лицу катится пот. Риелтор боковым зрением замечает движение и поднимает глаза. Она видит меня и немедленно обращает внимание клиентов на резьбу по дереву работы Сэмюэла Макинтайра, давая мне время пройти черным ходом и спуститься по лестнице для прислуги.