Павел Астахов - Продюсер

— Не я — последний! А буква «я» — последняя. В слове «гея». Поняла?

— Извините, Геннадий Дмитриевич, теперь поняла.

— Ты давай не отвлекайся! Пиши все подряд. А потом разберем. Если что неясно — просто пропусти. Поехали дальше.

Диктовка продолжалась полчаса. Наконец Агушин подвел итог для всех участников совещания:

— Итак. У нас появилась реальная версия. Есть субъект — несостоявшийся или, возможно, отвергнутый любовник. Есть мотив — неразделенная любовь или измена. Есть орудие преступления — пистолет «ТТ», найденный нашим молодым коллегой. Еще раз тебе благодарность. Обращаю внимание, что пистолет слишком старый, чтобы его использовал профессиональный киллер. Баллистическая экспертиза подтвердила, что Шлиц был убит из этого оружия. «ТТ» пролежал в земле лет двадцать. После чего его откопали, отреставрировали, как могли, в кустарных условиях и применили всего раз. На пороге квартиры Шлица. От выстрела даже ствол деформировался и дал трещину. Но этого хватило, чтобы нанести ему смертельное ранение. Ну, так и скажите мне, господа, кто может использовать такое странное и ненадежное оружие, чтобы убить человека? — Он оглядел притихших коллег, у которых уже не было сил смеяться. И сам заключил: — Однозначно. Только педераст!

Любимое занятие нетрадиционно ориентированных мальчиков на досуге — травить анекдоты про таких же «уникальных» парней.

— Два гомосексуалиста встречаются. Один другому говорит: ты знаешь, я решил тоже стать геем. Тот говорит: а у тебя есть дача на Рублевке? Первый отвечает: нет. А тот опять: а у тебя есть «Бентли»? Тот снова удивляется и говорит: нет. А второй опять с вопросом: ну а хотя бы высокий покровитель в Кремле или Госдуме у тебя есть? Тот снова руками разводит, мол, нет. Тогда друг ему дает поджопник и говорит: слушай, иди отсюда, какой ты, на хрен, гей, ты просто пидор!

— Ой-ой! Ха-ха-ха! Хи-ихи-хи! Насмешил, Прошенька!

Недавние выпускники «Звездного конвейера» Федор Москвин и Прохор Филатов шлепали друг друга по рукам и заливались смехом. Они сидели в любимом всеми их собратьями клубе «Гоголефф». Вечер только начинался, но они уже заняли стратегически важные позиции — на входе у стойки бара, откуда просматривался не только весь первый этаж, но, главное, вход и все появляющиеся через него в клубе. Им позарез нужен был Кирилл Фарфоров.

Киря, как его называли друзья, бескорыстно поддерживал молодых нетрадиционно ориентированных коллег и часто платил за них не только в ресторанах, но и в модных магазинах. Иногда если какой-нибудь смазливый мальчишка, понравившийся Кире накануне в очередном клубе или на частной вечеринке, звонил из шикарного бутика:

— Кирочка, миленький, тут такой классный свитерок в бутике на Новинском, а у меня не хватило денежек… — тут же трубка передавалась менеджеру, и Кириллу открывался очередной кредит.

Иметь своим клиентом, безусловно, талантливого, обворожительного и безгранично обаятельного Кирилла Фарфорова мечтали все торговцы модным счастьем. Причем не только столицы. Ему отпускали в долг вещи, одежду, обувь, аксессуары, украшения под честное слово, которое, кстати, он всегда держал, по всей стране и даже в Майами и Ницце, где он регулярно отдыхал и также часто работал.

По сути, Фарфоров был уже мировой величиной, которая не вмещается в рамки обычного представления о певце или шоумене. Пожалуй, он достиг всего, но в душе был одинок. Пройдя сложный, тернистый путь к вершине славы и умудрившись удержаться на ней, несмотря на несколько удачно созданных его противниками и конкурентами скандалов, Фарфоров видел свое предназначение в более высокой миссии, чем банально развлекать публику.

У него было две заветные мечты. Первая — стать богатым. Но не просто богатым. Он не хотел быть миллионером. Он уже был им. Его состояние насчитывало двадцать два миллиона долларов, которые он изредка с удовольствием пересчитывал. Но состояние не хотело увеличиваться. Он достиг того состояния, когда все, что он зарабатывал, тратилось ровно в таком же размере. А ему для счастья нужно было даже не сто миллионов, а миллиард. Хотя сто миллионов сразу его тоже вполне бы устроили.

Вторая мечта была более высокой и от этого еще более тайной. Он серьезно думал о том, как стать президентом Румынии. Это не было бредом или глупой фантазией. Кирилл по матери действительно имел румынские корни и тайно готовился к этой высокой миссии. Оставалось одно — сменить фамилию на Фарфоряну и, наконец, принять румынское гражданство.