Павел Астахов - Продюсер

— Ха-ха-ха. Рома, ты в своем репертуаре. Только, знаешь, мне как-то вспомнилась тут одна история. Когда у тебя были скачки твои? «Романтик-дерби»? Месяца полтора назад?

— Ну, где-то так. Даже два, — еще не понимая подвоха, подтвердил Роман. Он отличался не только хамским поведением, но и некоторой туповатостью.

— Вот именно. Помнится, ты с Иосифом что-то там заспорил, — ласково улыбнулся Фрост. — Я ничего не путаю? Вроде как это он кричал, что ты жулик, ставишь на купленных жокеев. С лошадьми мухлюешь… Так, кажется?

— Не помню я ничего такого! — зло огрызнулся Роман.

Он был абсолютно уверен, что конфликт из-за крупного проигрыша Шлица в ставке на лошадь, которую прямо перед стартом незаметно напоили водой по указанию Романа, остался тайной для окружающих. Теперь он судорожно соображал, кто бы мог услышать претензии Шлица. Они стояли лицом к лицу, а говорили хоть и резко, но вполголоса, и вообще, как правило, такие конфликты между заядлыми игроками не становятся достоянием общественности.

Ротман и представить не мог, что накануне специалисты по технологиям тайного съема информации установили во всех ложах уникальную аппаратуру и в течение нескольких часов записывали все переговоры VIP-гостей, пришедших на традиционно проводимые ими ежегодные скачки. Дубликат всех разговоров лег на стол Фроста этим же вечером. Там было — помимо ссоры Шлица и Ротмана — много и других не менее интересных сведений. Например, на какие счета и в каком размере шли откаты по тендерам на строительство северного нефтепровода. А также о новых любовницах ставшего появляться во всех тусовочных местах помощника премьер-министра.

Боялся почитать Фрост только записи из ложи первой леди. Уничтожать не стал, а лишь запечатал в конверт и убрал в сейф — от греха подальше. Он давно уже использовал все подобные мероприятия для сбора компромата и получения закрытой информации о нужных ему людях. Он вообще искренне считал, что шоу-бизнес, телевидение, радио, мода и прочие развлечения — это наживка для лохов и отличный инструмент для выстраивания гораздо более сложной модели бизнеса. Той самой, которая называется Большая Политика. И сейчас как нельзя кстати пришлась полученная совсем недавно информация на Ротмана, который теперь бледнел и зеленел от страха перед обвинением в убийстве Иосифа Шлица. Он тяжко сглотнул:

— Корней, ты чего, серьезно? Ты меня что, подозреваешь?

— Я? Я-то, возможно, и нет… а вот этот Агушкин-Пиндюшкин точно тебя закроет. — Фрост старался быть максимально серьезным и этим загонял Ротмана в полный тупик. И тот дрогнул:

— Э-э-э. Корней, ты не спеши. Сам пойми, мало ли чего не сболтнешь сгоряча…

— Ну-ну… сгоряча, говоришь? Как ты там его назвал? Помнишь?

Фрост рассматривал внезапно ставшего беспомощным хама Ротмана. Тот, конечно же, помнил, что назвал Шлица «трупом». Конечно же, сгоряча. И еще — в ответ на угрозу Иосифа, который первый пообещал грохнуть Ротмана за «подлянку» и «кидалово». Что же тут было ответить, если тебе уже грозят убийством. Не объяснять же, что такие угрозы произносятся достаточно часто и не всерьез. Ну, то есть вроде как всерьез, но лишь для того, чтобы затем откупиться или как-нибудь еще «разойтись». Только вот тут не успели они с Иосифом разобраться…

Роман заерзал:

— Корнеич, слушай, ты… это… не говори никому. А? Я тебе… это… ну… тоже… готов помочь. Говори, чего надо-то…

В глазах Ротмана уже исчезла прежняя надменность и наглость — он заискивал, и Фрост наслаждался моментом. Хам был приструнен, запуган и покорен; теперь его надо использовать в правильном направлении. Фрост отбросил назад свою великолепную челку и покровительственно кивнул:

— Я, Роман, человек слова. И дела! Я тебе сразу предложил и сейчас предлагаю: давай забудем о Шлице.

— Как это? Забудем… — протянул непонимающе Роман.

— Забудем. Нет его и не надо. Ты забираешь себе его пакет акций. Я со своими делами разбираюсь. А если баба его или еще кто начнет копать, то мы — в полном отказе. Ничего не знаем. Бизнес наш. Иосиф терся вокруг нас, но никогда ничего не имел. А еще лучше, Рома, если ты внимательно посчитаешь все ваши зачеты-расчеты и нарисуешь должок за ним кругленький. Понял?

— Должок? Хм. Это можно. У него в ротации несколько песен этого педика Клима Чука и нимфетки Айки. Сейчас скажу, чтобы удвоили эфиры, и вот тебе должок. Только как мне получать-то его? Иосифа-то нет…

Как и многие люди его профессии и положения, Ротман отличался не только хамством, но и глупостью. Фрост тяжело вздохнул и тонкой струйкой выпустил воздух в сторону Ротмана. Тот отшатнулся, вытаращил глаза, но стерпел, и Фрост задумчиво покачал головой: