Крис Хаслэм - Двенадцать шагов фанданго

— Эй, Жан-Марк, — подал я голос. — Луиза была все-таки права. Ты действительно жалкий любитель!

— Закрой рот и подойди ко мне, — пробасил грозный налетчик, поставив меня на ноги и протащив через дверной проход. — Узнаешь меня?

Бейсболка была надвинута на его бледно-голубые глаза, а платок закрывал нижнюю часть лица на уровне носа. Возможно, он задал этот вопрос, чтобы посмеяться надо мной.

— Нет, — ответил я.

Что-то щелкнуло в моей ноющей от боли голове, когда я вдруг получил доступ к закрытым файлам памяти. В быстрой, беспорядочной последовательности увидел два белых лица в мчавшемся комби, мистера и мисс Нексткард, прогуливавшихся в отеле Кадиса. Увидел вымученные улыбки на фотографиях в украденных паспортах — мощного парня и блондинку с хищным ртом, рыскавших по темным улицам Матамороса в поисках жертвы. Разумеется, я узнал его. Я даже знал его имя и имя его подружки. Еще шесть или семь минут назад я мог бы подумать, что эта пара выбрала по-своему приличный способ добывать средства к существованию, но я бы ошибся. Впрочем, одно я знал определенно: они не копы. Они говорили, как обычные налетчики, ворвавшись в дом, словно Боди и Дойл, [40] Боди и Дойл — герои детективного телесериала. они хотели, чтобы мы поверили, что они таковы, но я готов был поставить на кон каждый грамм порошка, хранившегося в машине Мэри, — они были хуже нас.

Большой белый «мерседес» скрывался за домом. Сейчас, стоя на трех проколотых шинах, он был похож на быка с подрезанными сухожилиями. Арапчонок лежал рядом с ним в пыли и похрипывал. Его живот чернел в крови и мухах. Если бы не его смертельная рана, можно было бы подумать, что его ударила дверца фургона, зависшая над ним открытой. В него выстрелили, когда он нагнулся, чтобы взять мои пожитки. Смертоносные пули, жужжавшие, как осы, пробили кабину, прежде чем опрокинуть его на землю. Мой пиджак, комбинезон и вышитая сумка Луизы грудой лежали на сиденье машины над его подрагивающим телом. Жан-Марк принял меры, чтобы никто не помешал ему преследовать меня, и удалил из «транзита» все признаки моего существования, и я мгновенно понял, почему моя физиономия осталась неизвестной полиции. Мерфи глядел в землю и рыскал глазами по сторонам, когда тащил меня мимо своей хрипящей жертвы. Он согнул меня в дугу, прежде чем бросить на капот фургона. Я ловил ртом воздух и горбился, насколько позволяла его неумолимая хватка, мои руки спазматически дернулись, когда он снял ладонь с моего затылка и сорвал платок со своего лица. Наклонился ко мне. Его лицо исказила злобная гримаса, он дважды пнул меня коленом в пах и ударил в щеку. Мои ноздри чувствовали его горячее дыхание. Потом он ослабил хватку, я отвалился от него с несмолкающей, как гул дорожного движения, болью. Сделав два шага назад, почувствовал, будто меня толкнул товарный поезд, заставил корчиться в пыли. Я попытался подняться, но его колено тяжело опустилось на мое запястье.

— Где порошок?

Он ткнул в мою ладонь дулом пистолета.

— Сейчас покажу, — пообещал я жалобно.

Мерфи нажал сильнее. Голубая сталь растягивала кожу под рифленым дулом до точки разрыва, крохотные сложные костяшки под ним начали скрипеть. Я закусил губу, чтобы компенсировать боль, чуть более сильную, чем ожидание выстрела, который раскрошит мою руку.

— Не показывай, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Говори где.

Я выгнул спину в тщетной попытке облегчить давление. Может, этот подонок хотел пырнуть меня ножом в спину. Может, он хотел подавить сопротивление, но я выдержу столько боли, сколько он сможет причинить мне до того, как я скажу ему, где кокаин. Десять минут назад я смирился со смертью: я принял ее, как только Жан-Марк и Бенуа начали разговор о необходимости меня запереть. Теперь мне дали шанс жить, и кокаин стал активом, которым я выкуплю свое будущее.

— Не скажу, а ты никогда не найдешь его, — прошептал я сквозь зубы. — Могу только показать.

Я услышал звук выстрела и почувствовал ожог в прижатой руке. В то же самое время мой мучитель отпрянул, вскочил на ноги и пнул меня носком ботинка.

— Грязный ублюдок, вот ты кто, — пробормотал он. — Поднимайся.

Я поднялся, держа поврежденную руку, как раненая птица, испуганно глядя на окровавленную ладонь. На моем поврежденном большом пальце зияла рана, черная кровь вытекала струями из моего мозга и сердца, капая на бесплодную почву участка Мэри. Та же самая кровь обрызгала лицо Мерфи, и он замер на месте в отвращении, стирая с губ ее едкие пятна. Я видел, что ему не удается очиститься от моей крови, которая засохла на его щеках. Внезапно он напрягся, нюхая воздух, как запыхавшийся лис.