Томас Перри - Собака Метцгера

— На днях директор упоминал о них, я прочитал большинство отчетов, — отозвался Портерфилд.

— Прошлой ночью, точнее вечером, группа террористов проникла в кампус Лос-Анджелесского университета. Нам известно немного. Напоминает диверсионные действия спецназа. Они взорвали телефонную будку на автостоянке, поэтому мы предположили, что террористы — иностранцы. Вероятно, думали, что это — полицейский пост.

— Дальше? — поощрил Портерфилд.

— Затем они вломились в корпус общественных наук, то самое здание, где работает Ян Донахью. Как раз поспели к лос-анджелесским одиннадцатичасовым новостям.

— Здорово.

— Огласка им, конечно, не нужна. Для сокрытия своих истинных целей они вломились в исследовательскую лабораторию, где прихватили кокаину на миллион долларов.

— Что, нельзя было поставить лабораторию на охрану?

— Эти чертовы медики так беспечны… Оттуда украсть еще проще, чем из лос-анджелесского госпиталя.

— А что взяли у Донахью?

— Это лишь часть проблемы, — ответил Пайнс, пристально глядя на Моррисона. — Точно мы еще не знаем. Известно лишь, что они зашли именно в его офис. Вот так. В корпусе сотня помещений, но взломаны только два.

— Что они могли там взять? — обратился Портерфилд к Моррисону. Тот тупо раскачивался из стороны в сторону, внимательно изучая стену над головой Портерфилда. Выражение лица имитировало глубокую задумчивость, как будто этот вопрос не вставал перед ним ранее.

— Трудно сказать… Может, копии прежних отчетов Национальному научному фонду. А может, какие-то заявки на гранты.

Похоже, что Моррисон испытывал все большую неловкость под пристальными взглядами пятерых начальников.

— Конечно, там была переписка с Национальным фондом исследований. И со мной, но ничего такого, что могло бы навести на Лэнгли. Не о чем беспокоиться.

Голдшмидт так и вперился взглядом в Портерфилда, сжимая губы. Тот спокойно задал вопрос:

— Так вы действительно не знаете в точности, что там было у Донахью?

Моррисон нервозно захихикал:

— Нет, конечно, в точности не знаю, но…

— Вот дерьмо! — неожиданно брякнул Кирнс.

— Благодарю, Моррисон, — сказал Пайнс, взглянув на часы. — О! Однако уже шесть. Пожалуй, мы вас отпустим, автомобиль ждет.

На секунду показалось, что Моррисон собирается протестовать. Он обвел глазами присутствующих и остановил взгляд на Хедли, как будто тот должен был вступиться за него. Портерфилд заметил, как Хедли злобно сжал челюсть и тут же разжал, как кот, который перед прыжком представляет себе, как на зубах захрустят хрупкие птичьи косточки. Моррисон наклонился к какому-то пятнышку на поверхности стола, затем, глупо ухмыляясь, сказал:

— Вот спасибо, — и вышел вон.

— Тяжелый случай, — прокомментировал Портерфилд.

— И этот тип… — Голдшмидт почти задыхался от злости. — Просто невозможно! Это поразительно! И этот тип… — Он сделал небольшую паузу. — Этот тип поддерживал… исследования Донахью… двадцать лет!!! Значит, ему доверяли?

Он сделал паузу, вопросительно уставившись на Пайнса, затем продолжил свою содержательную речь:

— Значит, теперь эти подонки овладели всем, что знал Донахью! Тем, что этот придурок позволил ему знать! Вот в чем загвоздка. Ведь это может привести к катастрофе!

Портерфилд промолчал, а Кирнс сообщил:

— Мы почти уверены, что в его офисе помимо прочего была разработка тактики психической войны на материале Латинской Америки. Еще там было полно разработок, которыми никогда не пользовались, — это казалось настолько безумным, что даже не подлежало обсуждению.

— Может, все не так плохо, — призадумался Пайнс. — Бен, вы ведь читали рефераты этого парня — Донахью? Согласитесь, что по большей части — дилетантская писанина. Он старается понять, какой образ больше всего вселяет в людей ужас, а потом пытается оживить пугало. Это явная мешанина очевидных и псевдонаучных явлений, которые никак не могут быть зафиксированы.

— Полный абсурд, — подтвердил Хедли, — но настоящая проблема в том, что в Лос-Анджелесе действует группа опытных террористов, а мы не знаем, кто они и откуда.

— Похоже на то, — эхом отозвался Портерфилд, наблюдая за реакцией Голдшмидта и Кирнса. Оба смотрели на Пайнса, причем Кирнс шумно дышал, как бык после пробежки. Зато на физиономии Голдшмидта было написано полное равнодушное удивление, как будто он до этого никогда не встречался с заместителем и теперь удивлен его появлением. Портерфилд все понял и задал вопрос: